– Советую не мешкать, – сказал очутившийся рядом Криди. – Тесла не останавливается.
– Совсем? – Маат понял, что стоит с открытым ртом.
– Последняя аварийная остановка была году так в двадцать восьмом, – прикинул глава орбитальной станции.
– Но я еще никогда… – Маат не знал, как сформулировать свою мысль. «Никогда не забирался на огромную гусеничную машину на ходу».
– Считай, что это твой вступительный экзамен. – Валентин похлопал его по плечу и с разбегу вскарабкался на толстую трубу, тотчас же окутавшую его клубами пара.
«Ладно, приятель, – сказал себе Маат. – Разве не этого ты хотел, когда брил виски?»
Он разбежался подобно Криди и, подпрыгнув вверх, что было сил ухватился за козырек. Тот был раскаленным, но Маат не разжал пальцев. Напряг все свое слабое, нетренированное тело и вскарабкался на трубу. Прошел по узкому мостику, стараясь не смотреть вниз, взобрался по лестнице, несколько раз вдохнул раскаленный удушливый пар и, наконец, оказался в тесной каюте. Внутри Теслы.
– Выдыхай, Маат Хост. – Юнит по имени Риббл хлопнул его по спине.
Кто-то рассмеялся, улыбнулся и сам Маат. Спасенный уже лежал под капельницами – его жизнь была вне опасности. Двое других юнитов склонились над ним и с интересом рассматривали татуировки на его накачанных руках.
Маат взглянул на свои ладони: они были красными, а кожа пузырилась от ожогов.
«Вот ведь зараза». – Он спрятал руки в карманы. Не хотелось привлекать к себе лишнего внимания в первый же день. Но женщина-юнит, та самая, которая сделала астронавту укол, заметила.
– Ну-ка, ну-ка, малой, покажи ладони! – потребовала она.
– Ничего особенного. – Маат смущенно раскрыл ладони, на которых, словно в опровержение его слов, одновременно лопнули два волдыря.
– Надо же, какой ожог! – На женщине не было очков, но радужки ее глаз переливались голубо-фиолетовым светом.
– Ваши глаза… – удивленно пробормотал Маат и тут же смутился.
Знахарка фыркнула и отмахнулась.
– Просто линзы имплантированные… Ожоги пройдут часов через двадцать. – Она опрыскала ладони Хоста спреем, пахнущим точно дедова настойка, и теперь туго бинтовала их. – До этого бинты не снимать. Все понял?
Маат кивнул.
– Я – Крассула, если что. – Женщина потуже завязала хвост из толстых темных дред и по-дружески подмигнула Маату. – По ерунде не беспокоить, но если, скажем, ногу оторвет, то можно.
– Спасибо. – Тот усмехнулся. Кивнул в сторону астронавта. – А с ним что?
– Он парень здоровый, оклемается. – Крассула закатала рукава. – Иди осмотрись, малой, а то в боксе ты мне только мешаешься.
