В этот вечер Сао переменила подстилки и вычистила жилище.
На пыльной земле, на том месте, где я спал, она заметила блестящий предмет, привлекший ее внимание. Желая узнать его назначение, она показала его Фои, который принес его мне на ладони руки. Это было стекло лупы; я хранил его в кармане и как-то затерял; жалкое стекло, выщербленное, поцарапанное, потрескавшееся, но которое тем не менее дало мне возможность совершить чудо.
Солнце кидало последние, еще жаркие лучи. Один из них скользнул по стеклу и заискрился, как уголь. Это было как бы внезапным, взволновавшим меня вдохновением. Пусть только придет мне на помощь другой луч и я обогащу эти горы новой стихией. Я торопливо набрал сухих листьев и обрезал несколько хилых веток. Под влиянием волшебного стекла произошло чудо: одна из веток заискрилась, затрещала, и вспыхнуло пламя, взвившееся в вечерней тьме, как ракета.
Фои при виде огня отпрянул назад.
Рядом с ним Сао испуганно обняла детей. В эту минуту появились Мур и Нау. Они возвращались с охоты и сгибались под тяжестью добычи.
Руки их опустились от испуга; быстрым звериным движением они вытянули головы вперед и вопросительно посмотрели друг на друга. По их наморщенной коже, как по шкуре рассерженного льва, пробегали переливы световых отблесков.
Вечер был тихий и ни единый листок не трепетал под нежной лаской ветерка; дым столбом поднимался прямо к небу.
И вот раздался концерт, который в природе обычно сопровождает закат дня. Серебристое пение древесных лягушек смешалось с трескотней сверчков. Недалеко от нас маленькая лягушка вторила контральтовым голосом их последним нотам. На верхнем карнизе самцы, сидя на корточках, начали свои обычные вопли.
Все это так захватило меня, что сердце мое переполнилось. И перед вновь обретенным очагом, чувствуя в себе первобытную душу далеких праотцов, я заплакал горячими слезами.
С недавних пор у меня есть подруга. Ее зовут Адуаде Муни: она, как и я, пленница Агуглу.
Это ребенок, едва достигший шестнадцатилетнего возраста, с лицом теплого оттенка полусжаренного кофе. Тонкие губы улыбаются на ее прекрасном овальном лице с прямым носом, которым отличаются некоторые племена эфиопской расы, происходящие от смешения с древними народностями Египта.
Довольно высокая, с длинными и стройными ногами, Адуаде Муни во время ходьбы высоко держит голову, украшенную густыми волосами, заплетенными в тонкие косички. Маленькое золотое кольцо блестит в носовом хряще у ноздрей; грациозная шея украшена ожерельем из мелких раковинок; и гибкий и безупречный стан стягивает кусок ткани из рафии
