воистину безутешен; эту новость он узнал от одного дворянина из окружения г-на де Лувиньи, тому не терпелось первым выразить свое сочувствие. Он остановил карету кардинала, когда тот возвращался из Понтуаза в Версаль. Из его витиеватой речи кардинал поначалу ничего не понял. А этот дворянин, заподозрив, что тот еще ничего не знает, бросился бежать. Кардинал — за ним и таким образом узнал об этой ужасной кончине; с ним тут же случился обморок. Его срочно доставили назад в Понтуаз, где двое суток пребывал он в слезах и стенаниях, отказываясь от пищи. Г-жа де Генего и Кавуа
[58], безутешные как и он сам, заезжали его проведать. Мне показалось уместным отправить ему короткую записку
[59] с соболезнованиями; в ней я загодя поведала ему о Вашей печали, вызванной сочувствием к нему самому и глубочайшим почтением к нашему герою. Вы уж напишите и сами. По моим наблюдениям, Вам легко пишется по любому поводу, ну а тут уж сам бог велел. Большинство благородных семейств, да и весь Париж, глубоко потрясены сей невосполнимой утратой.
Все в оцепенении и ждут вестей из Германии. Отступающий Монтекукули[60], без сомнения, не преминет развернуть фронт и попытается воспользоваться столь благоприятным стечением обстоятельств. Рассказывают, что крики и рыдания солдат разносились на два лье в округе; они оставались глухи к любым доводам. Требовали немедленно вести их в бой, чтобы отомстить за своего отца, командира, защитника и покровителя; они кричали, что с ним они ничего не боялись, что их сердца переполнены яростью и что они рвутся в бой, чтобы поквитаться с врагом. Обо всем этом нам стало известно от одного благородного господина из свиты г-на де Тюренна; он специально прибыл, чтобы обо всем поведать Королю. Всякий раз, повторяя свой рассказ об изложенных выше событиях и о смерти своего Господина, он не мог сдержать слез.
Тело г-на де Тюренна буквально разорвало пополам: понятно, что ранение было смертельным, и он рухнул с коня. Однако с последним проблеском сознания он все-таки подался вперед и судорожно сжал пальцы в кулак. Потом на него набросили плащ. Ле Буа-Гюйо (тот самый благородный господин) не отходил от него ни на шаг, пока тело в полной тишине не перенесли в ближайший дом. Г-н де Лорж находился в полумиле от места трагедии; его отчаяние можно понять. Он разом потерял все и принял на себя основную тяжесть удара, ибо именно ему отныне предстоит нести ответственность за армию и грядущие события вплоть до прибытия Господина Принца, которому для этого нужно сделать целых двадцать два дневных перехода. Тысячу раз за день возвращаюсь я мыслями к шевалье де Гриньяну
