«Я в Берлине. Сидоров» | страница 7

Как считают Оока М. и Таникава С., эти строки, цитирующие Т. Манна, не только свидетельствуют о том, что за инициалом «М» скрыто имя Морикавы Ёсинобу, но и отражают настроения послевоенной Японии. Кроме того, уже накануне войны у многих японцев возникло «предчувствие мрачного послевоенного времени и, естественно, они не могли одобрить войну». Отсюда проникнутые иронией следующие строки Аюкавы: «Так, подшучивая над собой, / в неуклюже сидящей на нас форме, / с нелепыми ружьями, / мы уходили из ночного квартала по одному / и гасли как огоньки».

Поэма «Америка» содержит фрагменты произведений разных авторов (Томаса Манна, Франца Кафки, Ёсинобу Морикавы, Поля Валери) и «вероятно, опирается на слова еще большего количества людей». Как иронично заметил сам Аюкава: «В этом произведении достаточно много плагиата». Разумеется, он имел в виду чужое слово, цитаты и, возможно, поэтическую традицию Т. С. Элиота.

Оока Макото и Таникава Сюнтаро пишут: «Стихотворение „О смерти“ посвящено тому, как меняется понимание Аюкавой смерти в разные периоды его жизни. Произведение интересно тем, что искусная самокритика здесь сменяется юмором».

Диалог сквозь войну и смерть

Есть женщины, сырой земле родные.

И каждый шаг их — гулкое рыданье,

Сопровождать воскресших и впервые

Приветствовать умерших — их призванье.

О. Мандельштам, 1937

И мировосприятие, и художественный язык Витторио Серени сложились задолго до первых поэтических опытов, в раннем детстве, а развивались — памятью о нем. Отец Витторио служил начальником таможни на приграничной железнодорожной станции. Луино, городок у отрогов Альп, на берегах узкого северного рукава Лаго Маджоре, — железнодорожные ворота Италии для стран Центральной и Северной Европы. На вагонах поездов, изо дня в день в определенные часы проходивших через Луино, читались названия более чем половины европейских столиц. Такие скромные предметы, как сетка расписания и стрелка вокзальных часов, имели волшебную власть соединять ритмы детской жизни, воображения, игр, снов и мечтаний Витторио с ритмами далеких блестящих городов. Мальчику из семьи, условно говоря, «станционного смотрителя», кажется, было предопределено иметь особые отношения с пространством и временем. Именно из полусознательного детского опыта он вынесет то острое и индивидуальное чувство вовлеченности в историческое пространство и время Европы, которое на всю жизнь останется характерной, отличительной чертой его поэзии.