Зован шлепнулся задницей на пол. Сиек-тян истерически рассмеялась.
Я, в каком-то трансе, открыл ящичек. Вытащил одно из зеркал. Сзади, среди рунных узоров, красовалось выпуклое надкушенное яблоко.
— Вот дебил! — вырвался у меня стон.
Как же мне в этот миг хотелось проснуться в своем мире и спокойно пойти в школу, где всем на меня плевать с высокой колокольни.
Сиек-тян ушла. Зован тоже. Мы остались вдвоем с Натсэ. Я посмотрел ей в глаза и сказал:
— Он хочет с тобой встретиться. Мы приглашены на бал к Кенса. Если ты, конечно, хочешь…
— И ты предал меня за эту безделушку? — прошептала Натсэ.
— Нет… Нет! Всё не так, всё вообще по-другому! — застонал я.
Однако, если воспользоваться терминологией Лореотиса, выплеснулось уже слишком много дерьма, чтобы был смысл пытаться заткнуть дырку.
— Хорошо, — сказала Натсэ ледяным тоном. — Если хозяин предоставляет выбирать мне — я согласна.
Я закрыл ящичек с таким чувством, будто опустил крышку на собственный гроб.
Я уже привык спать либо с Натсэ, либо не спать, а валяться без чувств, с трудом выкарабкиваясь из царства мертвых. Теперь же казалось, что односпальная кровать слишком огромная и неудобная. Натсэ гордо легла на полу и не подавала признаков жизни. Зато эти самые признаки в изобилии подавали Ямос и Тавреси. Вот что за бесстыдство? Какой-никакой, а аристократ, дворянин. Ладно я — безродная шушера, но этот…
— Может, хватит?! — крикнул я, не выдержав.
Пыхтение прекратилось.
— А че? — подал голос Ямос. — До Благословенной недели всего ничего!
— И что? — не понял я.
— Надо многое успеть! — с жаром произнес Ямос. — А то потом целую неделю нельзя будет.
Я обдумал его слова и откашлялся.
— Ты дурак, что ли? Это мага можно зачать только в Благословенную неделю. А простолюдинов — в любое время.
Сказав, я тут же усомнился. Слова Дамонта можно было истолковать по-разному, конечно. Однако Ямос прошептал ругательство, а Натсэ фыркнула, хоть и попыталась притвориться, что чихает. Ну и кто тут попаданец, а?
Постепенно шепотки и шорохи на соседней койке затихли. Я мысленно поздравил себя с победой и стал думать о вещах отвлеченных, чтобы не провалиться в пучину черной самоненависти. Вот интересно, ребенок рабыни тоже будет рабом? По идее, родится-то он без ошейника. Может, таких детей сдают в какой-нибудь пансионат рабов? Детский рабский сад.
Однако, как я ни старался, тяжелые мысли все-таки пробрались в голову. Разобиженная Натсэ, например. Как с ней помириться? В школе какой только хрени не учат, а таким простым и жизненно необходимым вещам — нет. Что толку от квадратного трехчлена, когда самый дорогой человек не желает с тобой разговаривать?!
