— О, ну что ты, дорогой, — тот человек снова сел в кресло. — Я всего лишь сказал, что девчонка симпатичная.
— Ты — мой гость. И я рад доставить тебе такое маленькое удовольствие.
Ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого.
Но у обоих лица, — бесстрастная холодная маска. Ничего не понять, не разобрать…
Меня снова подхватили за руки охранники и поволокли отсюда.
Куда? Что теперь со мной будет? Неужели — обратно, к себе??? Продолжить то, что остановил Сармат?
Затащили в какую-то комнату, — их оказалось много здесь, наверху, в извистых коридорах.
А я уже выдохлась, даже сопротивляться не пыталась, — да и какой смысл? Все равно не поможет…
Обреченно только закрыла глаза и судорожно сглотнула, когда меня усадили на постель. Сейчас будут издеваться… И еще с большей злостью после того, как их остановил Сармат…
— Повезло тебе, сучка, — тяжелая рука схватила за подбородок, но не ударила. — Спас тебя Морок.
Спас? Повезло?
Будто в дурмане, через пелену и гул в ушах доносились до меня слова. И лицо того, кто говорил расплывалось, множилось, плыло перед глазами, теряя форму.
— Да не дергайся, — снова со злостью замахнулся, — сама не заметила, как отшатнулась назад. — Никто тебя теперь не тронет.
Это — правда? Он действительно это говорит? Или так со мной играет подсознание, и я слышу то, на что уповаю?
Но рука останавливается в миллиметре от моего лица, так и не ударив.
Неужели — правда?
И тот человек — действительно меня спас? Вот так легко, — всего несколькими словами?
— Меня отпустят? — спрашиваю, еще не веря. Голос дрожит, да меня всю колотит.
— Да, — мрачно раздается голос Сармата. — Теперь тебя отпустят. Ванная справа. Приведи в себя в порядок, — мне в лицо летит какая-то тряпка. Платье, — понимаю, успев его поймать на лету.
Неужели? Да? — все еще боюсь в это поверить. Я — свободна?
Не задавая больше вопросов, буквально подпрыгиваю и влетаю в ванную комнату.
Судорожно тру тело мочалкой, смывая с себя кровь и все их омерзительные прикосновения. Не стоит больше ничего говорить, ни о чем спрашивать! Бежать отсюда, — и поскорее, пока не передумали!
— Зря платье надела, — когда возвращаюсь в комнате нет уже мужчин, от чего снова вздыхаю с облегчением.
Но меня ждет женщина, — лет пятидесяти, навскидку, в восточной одежде. Никогда не видела ее здесь.
— Зафира меня зовут, — сухо сообщает она, окинув меня ничего не выражающим взглядом. — Снимай платье и ложись на кушетку. Все снимай.
— Но…
