— Я ничего не сделала! — я пыталась как-то выкрутиться, хоть что-то выяснить, — но меня, естественно, никто не стал и слушать
— Заткнись! — процедил кто-то из них, ударив по лицу так, что голова дернулась, и я больно стукнулась о стену. — Заткнись и молись, сука. Хотя — все равно не поможет…
— А она — ничего, — другой дернул на мне футболку и больно сжал грудь, — так, что я заорала, — даже не знаю, от чего больше — от ужаса или действительно от боли, за что получила новый удар.
— Заткнись, сказано. Все равно тебя нам отдадут. Так что — лучше будь поласковей. Тогда и мы, может, с тобой помягче будем, — рука сжала мою грудь еще сильнее, так больно, что выступили слезы, а саму меня насквозь, до низа живота пронзило болью.
— За что? Почему? — всхлипывала я, ничего уже не понимая.
Кроме одного, — прав был брат, когда не хотел, чтобы я здесь работала!
И новая волна ледяного ужаса окатила, заставляя застыть, — никто мне не поможет! Они сделают со мной все, что захотят, — и никто ничего не сможет против них!
— Все равно в расход пойдет, — процедил один из них, толкая меня в какую-то дверь на втором этаже, — кажется, это комната охраны. — Маниз таких сучек не прощает.
От толчка я полетела на пол, ударившись спиной так, что снова выступили слезы и болезненная испарина на всем теле.
— А мы можем попользоваться, пока она еще со всеми конечностями, — хохотнув, он подошел ко мне ближе, широко расставив ноги. — Час-полтора для хозяина ничего не решают.
Дернул меня за волосы вперед, — так, что лицо уперлось в его брюки.
Расстегнул ширинку, толкнувшись к моему лицу.
— Покажи мне, сучка, как ты умеешь сосать, — его твердый член, правда, через боксеры, начал тереться по всему моему лицу, — лоб, подбородок, щеки, — и я снова закричала.
— Я ничего не сделала! Отпустите! Если это из-за того, что вместо кухни я была в зале, — так мне Сармат приказал! Спросите у него!
— Заткнись, — меня снова дернули за волосы, теперь уже сзади.
Я их не разбирала, — ни голосов, ни лиц.
В затылок тоже уперлось что-то твердое, начав тереться о голову.
Тот, что стоял сзади, обхватил меня за шею так, что в один миг перед глазами потемнело и стало нечем дышать.
— Рот у тебя не за этим, — смяв губы, разжал их, толкнув мне в рот свои пальцы.
— Соси. Покажи, что ты умеешь.
Нет! Это дурной сон!
Грудь сжали чьи-то руки, — послышался звук разрываемой ткани на груди.
Ослепило от того, как схватили и выкрутили соски.
Я заорала.
