— Ладно, — спустя какое-то время выдохнула женщина. — Так и знала, что, может быть, ты захочешь что-то совсем неподходящее исполнить. Нашла вот.
С этими словами Кувалда вытащила из небольшого кармашка в юбке скомканный листик, исписанный мелким убористым почерком.
— В последний момент переписала.
Я взяла протянутую мне бумажку и зачитала.
— Море волнуется, плачет, стенает
Там, на утесе, девица страдает!
Локоны-кудри упали на плечи,
Ей ничего уже душу не лечит!
Девица-красная, стала не люба
Извергу статному и душегубу
К морю пришла она помощь искать
Чтобы не думать о нем, не мечтать.
Но синей воде не по нраву сей плач
Оно не спасение ей — лишь палач.
Я торжественно помолчала, отдавая дань загубленной женской жизни, и осталась довольна.
— То, что нужно! — сообщила я, а Кувалда тяжело вздохнула.
— Судьям это не понравится. Нужно было что-то веселенькое, нежное… А тут про бабу, распустившую нюни из-за козла-мужика!
Я усмехнулась. Судя по реакции наставницы, ситуация ей была до боли знакома. Оттого-то вся ненависть к мужскому полу!
Когда Кувалда ушла, был уже поздний вечер. Я послушно заучивала выданный текст про страдающую девицу, закусывая принесенными фруктами и сыром. Полировала все темным и густым, словно кровь, вином. Песня все никак не шла в голову. В сердцах я отбросила от себя текст, рассыпав листки по холодному каменному полу. Уже хотела кого-нибудь позвать, как увидела что листки сами поднялись в воздух, закружились, словно мотыльки вокруг огня, сложившись затем в стопку.
— Опрометчиво разливать столь хорошее вино в одиночестве, — раздался бархатный и тихий голос. Он почти шептал, вызывая в груди у меня странный трепет, заставляя прислушиваться к нему.
— Кто здесь? — спросила я, оглядываясь, но никого не находя.
— Я здесь, глупышка… Совсем рядом.
Я обернулась. Он был прямо у меня за спиной. Сидел на полу, у края воды, смешно, будто йог, скрестив ноги. Это было так нелепо, особенно если учесть, что Посейдон предпочитал темные и очень дорогие костюмы.
— Вам не жаль запачкать одежду?
Посейдон засмеялся.
— Вовсе нет. И мы уже договаривались, что ты перестанешь мне выкать, Амфитрита…
Это имя. Оно неожиданно понравилось мне. Такое… как музыка.
Я улыбнулась, забывшись в собственных мыслях. Когда опомнилась, то заметила, что мужчина смотрит на меня с легкой усмешкой. Словно наблюдает за маленькой девочкой или забавным зверьком.
— Что? Зачем ты пришел? Хочешь допить мое вино — пожалуйста! — я, фыркнув, протянула бутылку Посейдону, немного заподозрив того в алкоголизме.
