Он удивил меня, сказав, что не думает, что у меня шизофрения. «Вы очень стараетесь найти контакт со мной», — поделился он своим наблюдением. «И вы успешно живете и действуете в обществе, тогда как одной из отличительных особенностей шизофрении является неконтактность и неспособность функционировать. По крайней мене, это то, что я на данный момент думаю о ситуации».
«А что по поводу лекарств?» — спросила я. «Вы меня будете заставлять принимать таблетки? Потому что я не хочу этого делать. Я не могу это делать. Снадобья — это плохо, вы же знаете».
«Посмотрим, как пойдут дела», — ответил он. «Мы это обсудим, и по мере того, как я буду узнавать больше о вашей ситуации, мы вместе решим, что делать».
Я так хотела довериться этому прямодушному джентльмену из Старого Света, единственным преступлением которого на тот момент было только то, что он не был моей обожаемой миссис Джоунс. Мы договорились, что будем встречаться дважды в неделю.
И затем доктор Притцер напомнил, что мне пора уходить.
«Я… Я не могу», — сказала я. Мои ноги, до того момента такие беспокойные, обратились в камень.
Опять он слегка покачал головой. «Уф, Элин, вы должны. Вам пора. Меня ждет следующий пациент, мы с вами скоро увидимся».
Очень неохотно я медленно потащилась в приемную и села. Какие-то неведомые силы удерживали меня от того, чтобы уйти, я просто не могла дойти до двери, которая вела наружу. Через несколько секунд доктор Притцер вошел в приемную, чтобы встретить следующую пациентку. Он провел ее в свой кабинет и неожиданно вернулся. «Можете ли вы уйти сейчас, Элин?» — спросил он. С облегчением я обнаружила, что если я приложу мысленные усилия, то смогу. И я ушла.
С этого дня после каждой нашей встречи я проводила какое-то время в приемной в одиночестве, как будто мне нужно было собрать свои силы для того, чтобы оставить это безопасное место. И Притцер предоставлял мне возможность самой решать, когда мне уходить, и каждый раз мне удавалось принять это решение самостоятельно.
Между тем, я продолжала ходить на занятия, с напряжением заставляя себя сконцентрироваться на работе. Но я все еще была уверена, что преподаватель по контрактному праву проявляла обо мне особую заботу. Может быть, они с Притцером работают вместе над моим случаем? Может, они женаты? Может, в этом есть что-то зловещее. Точно, это эксперимент! Преподаватель контрактного права работает с психологом. У них контракт на мою жизнь. Экспериментальная терапия с посланиями, переданными через судебные дела по контрактам.
