В то же самое время, когда я была так напугана миссис Джоунс, я в той же степени пугалась возможности потерять ее — настолько, что я с трудом переживала выходные, когда я не видела ее в течение этих двух дней. Я начинала разваливаться на части в четверг, и ко вторнику была чуть ли не в трауре. В промежутке мне приходилось прикладывать все возможные усилия, чтобы защитить себя — и своих друзей — от того, что происходило в моей голове: «Да, давайте поедим гамбургеров, окей, давайте обсудим эту книгу», и все это время обдумывая хитрый план, как избежать того, чтобы миссис Джоунс оставила меня: «Я украду ее и буду держать связанной в шкафу. Я буду за ней ухаживать. Я буду давать ей еду и одежду. Она всегда будет рядом, когда она мне понадобится для психоанализа».
И затем, вернувшись в ее кабинет, я рассказала ей каждую деталь моих злобных умыслов.
Я: «Я не отпущу вас в отпуск в этом году. У меня есть оружие. Я заберу вас в мою комнату и запру вас в шкафу. Вы останетесь со мной. У вас не останется выбора. Я вас не отпущу».
Она: «Вы чувствуете себя в полной зависимости от меня, как младенец, и это вас злит. Вы придумываете способы держать меня рядом с собой, и некоторые из них включают в себя насилие, таким образом вы покажете мне, что вы сильнее меня».
Ее терпимость и понимание казались бесконечными, и ее размеренное и спокойное присутствие служило мне цементом. Я разваливалась, разлеталась на кусочки, взрывалась — и она собирала меня воедино.
* * *
Психоз — как коварная инфекция, которая, тем не менее, оставляет кое-какие из ваших способностей нетронутыми; в психбольницах, например, даже самые ослабленные шизофренические пациенты появляются к столу вовремя и эвакуируются из палаты, когда звучит пожарная тревога. Так же было и со мной. Я все же понимала основные законы, по которым работает этот мир, будучи совершенно ненормальной. Например, я делала домашнюю работу, я смутно понимала правила социального этикета, но даже с людьми, которым я полностью доверяла, я не могла просто так поболтать о своих бредовых идеях. Разговоры об убийстве детей, о сжигании целых миров, или о том, что я способна разрушать города одной только силой мысли, были недопустимы в благовоспитанном обществе.
Временами, однако, я была такой психопаткой, что еле сдерживалась. Видения разрастались в полноценные галлюцинации, в которых я четко слышала чей-то шепот. Я могла слышать, как кто-то произносил мое имя, когда вокруг никого не было — в углу библиотеки, или поздно ночью, в моей спальне, где я спала одна. Иногда шум, который я слышала, был настолько сильным, что полностью заглушал все другие звуки. Стоп, стоп, стоп. Нет. Стоп. Бывали дни, когда я просто не могла находиться рядом ни с кем другим; если я не была с миссис Джоунс, я оставалась одна в своей комнате, заперев дверь и выключив свет.
