Миссис Джоунс: «Вы хотите убивать младенцев, видите ли, а потом делать из этого игру. Вы завидуете другим детям. Завидуете своим братьям, завидуете другим пациентам. Вы хотите убить их. И потом вы хотите обратить их в маленькие мячи, чтобы вы могли погасить их еще раз. Вы хотите, чтобы ваша мама и я любили только вас».
Хотя то, что говорила мне миссис Джоунс, не всегда мне нравилось (чаще ее слова были пугающими, и заставали меня врасплох), но ее присутствие в комнате было реальным. Таким спокойным, рассудительным, несмотря на любые диковинные слова и образы, которые выдавали либо я, либо она сама. Не важно, что я говорила ей, не важно, насколько это было отвратительным или ужасным, ее ни разу не оттолкнули мои слова. Для нее мои мысли и чувства не были хорошими или плохими, правильными или неправильными; они просто были.
Должно быть, в Оксфордском кампусе я производила странное впечатление. Я отправлялась на встречи и возвращалась с них в одиночестве, все еще периодически бормоча себе под нос, все еще допуская оплошности (и значительные) в уходе за собой, забывая есть, настолько худая, что казалось, сильный ветер мог меня унести. И всегда, всегда нагруженная большой сумкой с книгами. В сумке, конечно же, были мои учебники и книги, нужные для моих занятий, но не только они. Книги по психиатрии, патопсихологии, книга про суицид, рекомендованная доктором Хамильтоном несколько месяцев назад, книга доктора Сторра по типологиям личности, которые лежали в основе психических расстройств («депрессивный» и «параноидный» были два типа, которые особенно резонировали со мной).
Потому что, странная вещь, я не думала, что была особенно сумасшедшей (что я была сумасшедшей), или что то, что я часто думала или чувствовала, было единственным в своем роде и принадлежало только мне. Напротив, я пришла к убеждению, что все мыслили и чувствовали то же самое, так же ощущали внешние силы или злую энергию, которые заставляли их совершать зло или причинять вред. Разница была в том, что все они знали, как этим управлять, как это скрывать, как это контролировать, потому что таковы были требования общества. У них и сила воли была сильнее, и навыки управлять этим были лучше, чем у меня. Они знали, как держать своих демонов под контролем, а я нет. Но, возможно, я смогу научиться.
По мере того, как я посещала все больше сеансов миссис Джоунс, я стала привыкать к разматыванию клубка странностей, порожденных моим разумом, и моя паранойя начала изменяться. Хотя безымянные, безликие небесные создания по-прежнему властвовали над моими страхами и мыслями, конкретные люди в моей повседневной жизни стали казаться мне не такими страшными и более контактными. Они больше не были безликой, несущей угрозу массой, существующей только для того, чтобы строго судить меня и, возможно, вредить мне (или, наоборот, подставляться). Они становились индивидуальными личностями — людьми, как и я — уязвимыми и интересными, возможно, имеющими со мной что-то общее, возможно, даже друзьями. Постепенно я подружилась с одним, потом со вторым. Однажды вечером я пошла на лекцию вместе с кем-то, а через несколько дней меня пригласили на небольшую вечеринку. Моргая и нетвердо держась на ногах (как будто бы я была в пещере, и к свету, каким бы желанным он ни был, мне надо было привыкнуть), я начала возвращаться обратно в мир.
