И все же это не было «все». Даже после того, как галлюцинации прошли, я не могла заставить свой мозг и тело работать, как положено. Я никогда не испытывала похмелья, но думаю, что это похожее ощущение. Я была заторможенной, меня подташнивало. Я была не в духе, грустной и поникшей, не могла пробудить в себе никакого энтузиазма к учебе, общению или чему-либо другому. Через несколько дней такого состояния я испугалась. Очень испугалась. Может быть, я повредила что-то внутри себя? Может, что-то испортилось в моем мозгу?
Итак, со смесью паранойи и бравады в равной пропорции, я решила рассказать родителям про свои эксперименты с наркотиками — правда, только про марихуану; я бы ни за что не призналась в употреблении мескалина. Я не знаю, на что я надеялась, что ожидала от них — успокоить меня, вселить ли уверенность, что все будет в порядке, или даже отвести меня к врачу, который выпишет лекарство, которое моментально вылечит меня. Я просто понимала, что не вынесу больше этого состояния, когда я не могла даже взять в руки книгу, чтобы не почувствовать головокружения от строчек, марширующих по странице. Это не могло больше так продолжаться, кто-то должен быть положить этому конец.
Это было в четверг после школы. В пятницу мы собирались всей семьей поехать на Багамы на выходные (от Майами это всего в часе лета). Отца еще не было дома, я не знала, когда он вернется, но решила, что не могу ждать.
«Мама», — сказала я, несколько нервно. «Мне нужно сказать тебе что-то, и тебе это не понравится».
Она посмотрела на меня с тревогой, соответствующей ситуации, и спросила: «Что случилось?»
«Я… я несколько раз принимала наркотики. В Мексике. Я курила травку. А потом еще несколько раз, когда вернулась домой. Мне кажется, я от нее заболела».
Она смотрела на меня огромными глазами. «Что ты имеешь в виду — заболела? Травка? Марихуана? О, моя дорогая Элин».
«Ну, я не совсем заболела. Просто… что-то со мной не в порядке. Не то, чтобы меня тошнит или что-то в этом роде. Просто странные ощущения».
Она кивнула с озабоченным выражением лица. Меня удивило, что она не особенно-то рассердилась. «Это очень серьезно», — сказала она. «И меня это очень огорчает. Нам нужно об этом поговорить. Но я думаю, что лучше подождать нашего возвращения с Багам, и только потом рассказать папе. Давай проведем приятный семейный уик-энд и обсудим этот вопрос, когда вернемся».
Я вздохнула с облегчением — это был разумный план. Мы поедем на красивый пляж с белым песком, будем купаться в красивом синем океане и проведем приятные выходные; пока настанет понедельник, может быть мне будет настолько лучше, что нам вообще не надо будет рассказывать об этом отцу.
