(Рим. 8, 18). Как будто именно о ней сказал апостол Павел два тысячелетия назад.
По окончании интернатуры Нина, по благословению отца Наума, переехала во Владимир, где работала в детской больнице микропедиатром — лечила новорожденных младенцев. Но во Владимире она задержалась ненадолго, потому что Батюшка то и дело отправлял ее в места, где требовался хороший организатор. Вскоре благословил он Нину ехать в Пюхтицы. Понимая, что прижиться среди людей с другим менталитетом будет непросто, отец Наум снова отправил ее в Дивеево, чтобы просить молитв у дивеевских стариц.
Она провела с матушками несколько часов. Во время обеда блаженная Анна вдруг взяла пустую банку из-под зеленого горошка с надписью GLOBUS, повертела ее в руках и раздраженно заметила:
— Все не по-русски написано! Все не по-русски написано! — с этими словами она отбросила банку в сторону.
Тогда Нина не придала ее словам большого значения. К тому же она спешила, надеясь успеть к вечернему поезду. Но матушка ее задерживала своими разговорами. Пришлось смириться, потому что уехать без благословения Нина не дерзнула. В какой-то момент она поняла, что на поезд все равно уже не успеет, и махнула рукой. Однако, приехав на Горьковский ж/д вокзал, узнала, что поезд опоздал на несколько часов. Она появилась на перроне прямо перед его прибытием.
Прощаясь с матушкой Анной, Нина спросила:
— Можно когда-нибудь снова к тебе приехать?
— К Настьке с Фроськой приедешь! — ответила старица.
То есть к монахиням Анастасии и Евфросинии, которые жили вместе с ней. И точно, когда Нина в следующий раз приехала в Дивеево, праведница Анна уже отошла ко Господу.
В Пюхтицах у Батюшки было много духовных чад как в самом монастыре, так и за его оградой. В монастырь молодых брать запрещалось, за этим строго следили и желающим иноческой судьбы чинили препятствия, например отказывали в прописке. Батюшка благословлял таких «кандидаток» селиться рядом с обителью, чтобы учиться монашескому образу жизни.
Нина устроилась врачом в местную больницу, а кроме того, опекала сестер из батюшкиных чад, живших возле монастыря. Они сами строили себе дома, выполняли тяжелые мужские работы, но при этом никогда не роптали, напротив, все делали с радостью и воодушевлением. Приезжала и я в Пюхтицы во время отпусков, чтобы потрудиться во славу Божию. Помню, как мы затаскивали наверх тяжеленные ведра с бетоном по приставной лестнице.
Медицинские заключения эстонские врачи, само собой разумеется, писали по-эстонски. Нину это раздражало, потому что она не знала языка. Тогда-то она и вспомнила тираду матушки Анны, прозорливо пародировавшую недовольную докторшу: «Все не по-русски написано!» И до нее дошел смысл преподанного ей «урока»: все перипетии судьбы надо принимать терпеливо, видя в них Божественный Промысл.
