Мои глаза возвращаются к нему.
– У меня нет никаких воспоминаний об этом. Как я могу причинить себе такую боль и не осознавать этого? Как я могу стоять на перилах целый час, не раскачиваясь ни на йоту? Видео напугало меня больше, чем сама травма.
Он снова обнимает меня, и я так благодарна, что крепко прижимаюсь к нему. – После этого мама отправила меня на двухнедельную психиатрическую экспертизу, – говорю я ему в грудь. – Когда я вернулась домой, она прошла дальше по коридору, в свободную спальню, где поставила три замка на внутренней стороне двери своей спальни. Моя собственная мать боялась меня.
Джереми зарывается лицом в мои волосы и тяжело вздыхает.
– Мне жаль, что это случилось с тобой. Я крепко зажмуриваюсь.
– И мне жаль, что твоя мать не знала, как с этим справиться. Это должно было быть тяжело для тебя.
Всё в нём – именно то, что мне было нужно сегодня вечером. Его голос спокоен и заботлив, а руки защищают, и его присутствие успокаивает. Я не хочу, чтобы он отпускал меня. Я не хочу думать о том, чтобы проснуться в постели Верити. Я не хочу думать о том, насколько я не доверяю своему собственному разуму во сне, и даже, когда я бодрствую.
– Мы можем поговорить завтра, – говорит он, отпуская меня. – Я постараюсь придумать план, чтобы тебе было удобнее, а пока постарайся немного поспать, ладно?
Он успокаивающе сжимает мои руки и идёт к двери. Меня охватывает паника при мысли, что он оставит меня здесь одну, о том, чтобы снова заснуть.
– Что мне делать с оставшейся частью вечера? Просто запереть мою дверь?
Джереми смотрит на будильник. Сейчас без десяти пять. Он смотрит на часы, а потом возвращается ко мне. – Ложись, – говорит он, поднимая одеяло. Я забираюсь в кровать, и он забирается ко мне сзади.
Он обнимает меня одной рукой, прижимая мою голову к своему подбородку. – Уже почти пять, я больше не буду спать, но я останусь, пока ты не уснёшь.
Он не гладит меня по спине и никак не успокаивает. Во всяком случае, рука, которая держит меня, напряжена, как будто он не хочет, чтобы я неверно истолковала наше положение на этой кровати, но, даже с учётом того, как ему сейчас неудобно, я ценю, что он прилагает усилия, чтобы мне было удобно.
Я пытаюсь закрыть глаза и заснуть, но вижу только Верити. Всё, что я слышу, это звук её кровати наверху, двигающейся.
Это после шести, когда он предполагает, что я сплю. Его рука двигается, и его пальцы на мгновение оказываются в моих волосах. Это быстро, так же быстро, как поцелуй в волосы, но его действия задерживаются надолго после того, как он выходит из спальни и закрывает дверь.
