— Вы здесь и расположитесь, — сказал он Патмосову, — а теперь садитесь. Сейчас за едой и поговорим.
Тем временем Василий, осторожно ступая, входил в выходил, приготовляя стол для ужина.
— Мой Личарда[18], — сказал шутливо Богучаров Патмосову, указывая на Василия, — смышлен, каналья, мастер на все руки и мне предан без лести.
* * *
Патмосов с аппетитом поужинал.
Василий разлил чай. Богучаров подвинул ром и коньяк, предложил сигару и сказал:
— Ну-с, а теперь о деле!
Патмосов покосился на Василия, который расстилал теперь постели, но Богучаров тотчас же успокоил его:
— В моем рассказе секретов нет, а и будь они — Василий свой человек.
Патмосов кивнул.
— Вот какое у нас дело, — сказал Богучаров и начал свой рассказ: — Надо вам объяснить, что мы от Московско-Курско-Воронежской железной дороги проводим ветки Конотоп-Пироговка, Рыльск-Суджа, Круты-Чернигов и Круты-Пирятин. Я заведую всеми работами, и здесь у меня помещается центральная контора. Тут у нас и касса, а в кассе несгораемый сундук, но в нем я обычно не держу больших денег. Тысячи две-три. Все же расчеты с подрядчиками я произвожу чеками на киевское отделение коммерческого банка и, когда нам бывают нужны большие деньги, беру оттуда же.
Патмосов кивнул. Богучаров отхлебнул из стакана и продолжал:
— Такие случаи бывают два раза каждый месяц. Первого и пятнадцатого — расчет с рабочими. Берем тысяч до тридцати. И двадцатого — расчет со служащими, тысяч двадцать. В этих случаях едет наш артельщик в Киев, берет из банка деньги и привозит сюда, в сундук, и лежат они у нас не дольше, как двенадцать-четырнадцать часов. До Киева сто шестьдесят верст. Утром он уедет, а в девять или одиннадцать часов уже назад.
Патмосов допил чай. Василий неслышно взял у него стакан и налил свежего чаю, после чего почтительно отошел в сторону.
— Можешь идти теперь, Василий, — сказал Богучаров; он встал, проводил Василия и, вернувшись, продолжал: — 25-го мая я, видите ли, в Москву уехал и вернуться мог не раньше, как числа 5-го, 6-го. Ну, а 1-го расчет, да еще надо было одному человеку здесь двенадцать тысяч отдать. Я, уезжая, и выписал чеки — на двенадцать и на двадцать тысяч. Всего на тридцать две. И уехал. Приезжаю домой сюда, и что же? Оказывается, артельщик уехал, деньги получил, в Нежин вернулся и пропал. Пропал — как иголка в стогу сена!
Патмосов с тем же невозмутимым видом курил сигару и медленно прихлебывал чай.
— Понятно, следствие, — уже волнуясь, продолжал Богучаров. — Узнал, что он деньги взял, в город приехал, но в контору не заходил и домой не вернулся. Следователь расспросил всех и решил, что артельщик скрылся с деньгами, напечатал публикации и успокоился.
