— Ступай отсюда. Тоже, нашлась служанка…
— Как прикажете, добрый господин. Водички вам принесу да и пойду себе.
— Какая ещё водичка? — вопросил Буль-Д’Эзьер, но старушонка уже убежала. Вернулась через минуту с небольшим кувшином.
— Родниковая вода, тут источник бьёт целебный, к нему люди ходят лечиться, потому и кувшинчик там стоит. А то на одном вине до ночи ждать тоскливо.
— Кто тебе сказал, что я тут до ночи сидеть собрался? — возмутился маркиз, однако, кувшинчик принял. Отхлебнул глоток. Глаза его вытаращились, лицо исказилось.
— Фу, гадость!
— Ничего, ничего, — захлопотала старуха. — Очень пользительное питьё. Ну вот, уже и спит. Баюшки-баю.
Колдунья за ноги отволокла бесчувственного Буль-Д'Эзьера в сторону, расправила волчью шкуру, уложив её особым образом, и вернула маркиза на место. Подоткнула шкуру, приспособила флягу с вином под правую руку, а ружьё под левую, довольно оглядела свою работу и засеменила в лес, захватив кувшинчик со снадобьем.
* * *
— Я понимаю, господин барон, нехорошо слуге жаловаться на своего благодетеля, но уж больно страшно служить маркизу Д'Эзьеру.
— Что значит, страшно? — спросил барон.
В голосе его звучало недовольство. Слуга не имеет права обсуждать и осуждать сеньора, сколько бы тот ни был плох. Но, то, что барон услышал далее, заставило его замолчать и прислушаться.
— Буль-Д'Эзьер не маркиз, на самом деле он служит дьяволу, по дьявольскому наущению он превращается в волка и творит разбой.
— Ты с ума сошёл? Маркиз он, может, и липовый, но волкам он в прошлом году нанёс ужасный урон!
— Вы это видели? Это кто-нибудь видел? Седая шкура ничего не доказывает, возможно, это его собственная шкура. Есть лишь один способ узнать правду: убедиться в ней самолично.
Барон в сопровождении Жерома вышел на поляну.
— Вот! — свистящим шепотом произнёс слуга.
— И что?.. — барон тоже почему-то говорил шёпотом. — Маркиз спит.
— Глядите внимательней. У него — хвост!
Действительно, из-под вольно раскинувшейся туши маркиза струился мохнатый волчий хвост.
— Стреляйте! — беззвучно скомандовал Жером. — Он проснётся — и всё пропало!
Д'Эстре сорвал с плеча ружьё, насыпал на полку зелья, взвёл курок. Выстрел разорвал полуденную тишину. Собственноручно нарубленная бароном картечь разворотила спящему грудь.
Барон шагнул к убитому, перевернул тело. Никакого хвоста не было, верней хвост был от волчьей шкуры, на которой спал Буль-Д'Эзьер.
— Ты что наделал, негодяй! — закричал барон Д'Эстре. — Ты его убил!
