(Быт. 24:56). Так везде украшает речь свою Божиим именем, [Col. 693] от Бога производит даяние благ и Божию же промышлению приписывает совершающееся с ним самим. Что же, скажи мне, повредило ему рабство? Кто из воспитанных в свободе и гордящихся свободными предками показал в себе столько добродетели? Оставил ли он недостигнутою какую-либо меру высокого благочестия? Но, может быть, кто-либо из знающих, как сплетать клеветы, и научившихся очернять хорошее скажет, что любомудрие господина послужило назиданием рабу и на него взирая, как на некий образец, извлек он для себя сии черты добродетели. А имеющие худых господ также отпечатлевают в себе подобие своего образца и, заимствуя у господ начатки худого нрава, становятся делателями порока, показывая в себе своих учителей. Итак, обличим ложь их и покажем, что приобретение добродетели и порока есть дело произвольное и что раба, который не хочет жить порочно, никакой худой господин не принудит к тому.
Да будет же выведен на середину божественный Иосиф (Быт. 37–40), внук Ревекки, правнук патриарха Авраама, представлен в весне дней его, в юности, во всей красоте (потому что весна есть самое цветущее время года). В весне дней своих был он, цветущие были годы его, но, отличаясь красотой телесной, имел он душу, и тело превосходившую красотою, любим был он отцом, пользовался самою нежною его привязанностью не только как после рожденный, но и как сходный с ним по нравам, как точный отпечаток отцовской добродетели. Когда же он увидел сны свои и пересказал их отцу в присутствии слышавших братьев, немедленно ополчается против него зависть, и терпит он укоризны, порожденные завистью (Быт. 37:5-10). А по прошествии небольшого времени не терпевшие счастья, возвещенного снами, увидев идущего к ним отрока, устремляются, как звери на агнца, отставшего от стада и оставшегося без попечения о нем пастыря, и, не уважив седин отца, не сжалившись над старостью, которой, как некий жезл, служил опорою юноша, забыв и закон естества, и право родства, и единство происхождения, и юность возраста, и неведение порока, и эту невольную (потому что была во сне) власть и начальство, пока еще незначительнее всякой тени, немедленно вознамерились предать его смерти и осквернить руки родственною кровью. Потом, когда Рувим [Col. 696] воспретил убийство и дал совет избежать сего осквернения, на краткое время скрывают Иосифа во рве, а вскоре после сего продают купцам измаильтянам и убийство заменяют продажею, не желая видеть того, который, хотя и во сне, но имел над ними власть (Быт. 37:18–36). Такое наказание потерпев за сны, Иосиф приведен был в Египет, снова продан Потифару (т
