Поэтому первым из всех да предстанет первый служитель патриарха Авраама. Когда состарившийся патриарх, зная предел естества, предвидя конец жизни, потому что старость – предначатие смерти, давал этому рабу заповедь о сыне, повелевал взять для него жену из его собственного племени, веря древним клятвам и благословениям, строго приказывал избегать породнения с хананеями, тогда чудный сей служитель прежде всего строго взвешивает все слова господина, страшась же произносимой клятвы и ужасаясь надзирающего за всем Ока, спрашивает сперва, должно ли возвратить сына в отеческий дом Авраамов, если жена откажется от переселения. Поскольку же Авраам запретил сие и сказал, что возвращать не должно, а надлежит возложить упование на призвавшего Бога, довериться Его водительству, раб идет из дома господина своего и, совершив много дневных переходов, [Col. 689] к вечеру дня достигает Харрана. И верблюдов ставит он, давая им отдых во врачевство после трудов, а сам, отложив в сторону принесенные им дары и всю знатность богатства, воздев же руки к небу, молит Бога, чтобы Он сделался невестоводителем его питомца и обручил с ним девицу, соответствующую нравам господина. Благочестивые изречения его достойны того, чтобы выслушать их. Ибо говорит он: Господи, Боже господина моего Авраама… се, аз стах у кладязя воднаго, дщери же живущих, во граде исходят почерпати воды: и будет девица, ейже аз реку: преклони водонос твой, да пию, и речет ми: пий ты, и верблюды твоя напою, дондеже напиются: сию уготовал еси рабу твоему Исааку: и по сему увем, яко сотворил еси милость с господином моим Авраамом (Быт. 24:12–15). Кто не ублажит за благочестие мужа сего? Лучше же сказать, кто восхвалит достойно каждое изреченное им слово? Ибо можно видеть, что молитва его украшена одновременно верой, мудростью и благочестием. Отложив в сторону все прочее, цель путешествия поставить в зависимость от Божия Промысла – не признак ли это высочайшего благочестия и высочайшей мудрости? Положиться же на праведность своего господина, и общего всех Бога называть его Богом, и надеяться, что его молитва непременно будет исполнена, и увидеть исполнение прошения, – после этого остается ли еще какая высшая степень веры? Но и в том, что получил просимое, оказался он боголюбцем, ибо не получил бы так легко, если бы не был вполне предан Давшему.
Сию же преданность произвела душевная добродетель. Но что получил он, и получил немедленно, сие открывает история, потому что по окончании молитвы пришла Ревекка и показала в себе признак страннолюбия. Едва услышала, что просят у ней воды, как спешит напоить всех верблюдов и, с трудом почерпая воду, утоляет жажду и словесных, и бессловесных, показывая вместе и мужество, и человеколюбие, являя в себе образец невесты, изображенной в молитвенном слове, доказывая, что она достойна Авраамова дома и водится одинаковыми правилами со страннолюбивым шурином
