Что значит быть христианином. Сборник поучений святителя Иоанна Златоуста | страница 44

Но тот, кому ты завидуешь, в большей доверенности у начальника, делает все, что хочет, мстит оскорбляющим его, благодетельствует льстецам и имеет великую силу? Так говорить свойственно людям мирским, прикованным к земле. Духовного человека ничто огорчить не может. Какое, в самом деле, тот ему сделает зло? Лишит ли его сана? Что же? Если справедливо, то еще доставит ему пользу: ничто ведь так не раздражает Бога, как священнослужение недостойное. Если же несправедливо, то осуждение опять падает не на него, а на самого обидчика. Кто страдает несправедливо и переносит великодушно, тот приобретает чрез это большее дерзновение у Бога.

Злословящий брата своего злословит Бога, и воздающий честь брату своему воздает честь Богу. Будем же приучать язык свой говорить доброе: Удерживай, — говорится, — язык свой от зла (Пс. 33, 14). Бог не для того нам дал его, чтобы мы злословили, чтобы поносили, чтобы клеветали друг на друга, но чтобы прославляли Бога, чтобы говорили то, что благодать внушает слушающим, что служит к назиданию, к пользе.

Ты сказал о ком что-нибудь худое? Какую же ты получаешь пользу, причиняя вред вместе с ним и себе самому? Ведь ты заслуживаешь название поносителя. Нет, истинно нет ни одного зла, которое останавливалось бы на одном претерпевающем, а не обращалось и на причиняющего зло, — так, например, завистливый, по-видимому, строит козни другому, но наперед сам вкушает плоды злобы, терзаясь, изнуряясь и подвергаясь всеобщей ненависти, любостяжательный лишает имущества других, но вместе с тем лишает и себя самого любви или, лучше, заслуживает всеобщее порицание.

Хорошая слава гораздо лучше богатства: ее лишиться нелегко, а потерять богатство легко, или, лучше сказать, когда его нет, то не имеющий не терпит никакого вреда, а когда ее нет, то человек подвергается осуждению и осмеянию, делается врагом и ненавистным для всех. Также гневливый наперед наказывает себя, терзаясь в себе самом, а потом уже — того, на кого гневается. Подобным образом и злоречивый наперед посрамляет себя самого, а потом уже того, о ком говорит худо, или даже не может и этого достигнуть, но сам заслуживает название человека дурного и ненавистного, а того делает еще более любимым.

В самом деле, если тот, о ком он говорит худо, не отплачивает ему тем же, но хвалит и превозносит его, то воздает похвалу не ему, а себе самому. Как поношение ближних обращается наперед, как я прежде сказал, на самих поносителей, так и добро, сделанное ближним, доставляет наперед радость самим делающим. Делающий добро и зло непременно сам первый испытывает последствия; как вода, истекающая из источника, либо горькая, либо вкусная, и наполняет сосуды приходящих, и не уменьшает производящего ее источника, — так точно зло и добро, от кого происходит, того и радует или губит. Это бывает здесь.