— Покажите мне сапоги вашего барина.
— Какие прикажете? У нас их много.
— Покажите все.
Лакей принес несколько пар сапог.
— Больше нет?
— Есть еще пара, да та совсем никуда не годится. Оно не то чтобы сапоги были старые, да промокли больно и потрескались.
— Где они?
Он их принес.
То были бальные лаковые сапоги, потрескавшиеся, по-видимому, действительно от сырости. Сапоги эти как раз приходились к гипсовым слепкам со следов.
Я собрал все ножи и бритвы, которые мог найти в доме. Затем велел сложить на стол панталоны, жилетку, сапоги и ножи, все это опечаталось, и составил протокол обыска, который подписали присутствовавшие. Григорий, видя что рассыльный мой укладывает собранные вещи в свою суму, спросил меня:
— Как же, сударь? Вещи эти изволите взять с собой?
— Да.
— Воля ваша-с, а я без барина не могу барское добро из рук выпустить.
— Вы и сами отправитесь вместе со мной. Мне нужно вас допросить. В канцелярии вы получите расписку, что эти вещи у вас отобраны.
— Да без спросу мне нельзя идти! Барин будет гневаться.
— Вы своего барина увидите у меня и там все объясните ему.
Вернувшись к себе, я не застал у себя дома ни Кокорина, ни Ичалова. Я велел ввести Григория и сказал ему:
— Предваряю вас, что на суде перед крестом и Евангелием вы должны будете подтвердить все то, что мне теперь покажете! Поэтому отвечайте на мои вопросы только сущую правду.
— Для чего же, сударь, я буду говорить неправду? Все что знаю — о том извольте спрашивать, а чего не знаю, не погневайтесь — сказать о том не могу.
— Как вас зовут?
— Григорий Дементьевич Качалин. Из крепостных Петра Кирилловича Ичалова. Сороковый год служу им. И как в крепостное время, так и теперь, ничего худого за мною не было. Чист перед Богом и своим господином.
— Дело вовсе не в вас. Давно ли ваш барин здесь в городе?
— Молодой-то?
— Да, Никандр Петрович.
— Четвертого дня приехали. А допрежде, почитай, все в городе жили. Иногда в деревне…
— Откуда он приехал?
— Из деревни.
— Из какого уезда?
— Из здешнего, из села Яковлева. Ездили к батюшке и вместе с ним изволили приехать.
— Когда он уехал в деревню?
— Да как вам доложить? Месяца два с лишним.
— Зачем он ездил?
— Зачем — сказать не умею, на то была их барская воля. Встали утром, велели уложить в чемодан две смены белья, сюртук, да еще кое-какие вещи. Велели погрузить все на извозчика и уехали, даже чаю не кушавши.
— Да разве на извозчиках ездят в деревню?
— Должно быть, поехали на почтовую станцию
