Он повернул голову. На мгновение остановился, вскинув в стороны руки. Чуть наклонился вперед и быстрым шагом устремился в охотничий магазин напротив, к невысокому полноватому человеку, тершемуся у витрины с ножами. Отец что-то сердито воскликнул, и на лице продавца проступило облегчение. Человек обернулся на голос. Отец взял его под локоть, махнул рукой — пойдем. Теперь Яна видела, что незнакомец одет в старую папину ветровку и джинсы, которые пытались погладить. Круглую голову прикрывала древняя шапочка-петушок. Отец придержал человека за плечо, направляя. Тот посмотрел снизу вверх, и в зеркале отразилось вялое, отвыкшее от движений землисто-бледное лицо.
Яна узнала его мгновенно — и закусила губу, намертво давя вопль. Болезненно зашумело в ушах, как будто она нырнула слишком глубоко, так глубоко, что, может, уже и не получится вынырнуть. Зеркало подернула пелена цвета ночного тумана. Теряя равновесие, Яна до боли в ладонях вцепилась в прилавок, переступила с ноги на ногу. Под подошвами, прорываясь сквозь туманную пелену, сквозь монотонный гул под черепом, оглушительно захрустел битый кирпич.
Тусклые иссохшие глаза тяжело провернулись, привлеченные звуком. Яна почти слышала тихий скрип набившегося за глазные яблоки песка, когда они остановились на ярком пятнышке зеркала. Затянутые плесенью зрачки выглянули из мутного стекла и уставились прямо на Яну. Их глаза встретились в пыльном зазеркалье, и во взгляде мужчины вспыхнуло мгновенное узнавание. Его лицо исказилось; он загородился ладонями и закричал.
