Ольга отбрасывает руку Егорова, как мокрую осклизлую тряпку. Говорит:
— А ну быра отвяли от нее, придурки.
Хватка ослабевает, и Яна винтом выкручивается из рук. Ныряет вперед, почти врезается в Фильку, подпирающего Ольгу сзади. Перекладывает пакет в другую руку, к скрипке. Сжимает наконец-то ничем не стесненный кулак, вытирает со рта чужую кровь.
— Правда, отстаньте от нее, — говорит Филька.
— А ты чего лезешь, жирный? — ухмыляется один из пятиклассников. — Невесту, что ли, защищаешь?
— Да пошел ты на…
— Ты чо сказал?
Они сцепляются так быстро, что Яна едва успевает отодвинуть скрипку. Второй пятиклассник наваливается на Фильку сбоку, и Ольга с диким визгом вцепляется ему в вихры. Яна видит, как замахивается Егоров, хватает его сзади за куртку и изо всех сил бьет ногой в зад. Егоров отмахивается почти не глядя; на мгновение Яна теряет способность видеть, слышать и дышать, а потом боль выплескивается из-под ребер и затапливает весь мир.
— Ноги! — пробивается сквозь багровые сполохи; кто-то сжимает ее ладонь. Горячая, мягкая, дружеская рука тянет ее в сторону, и Яна, все еще оглушенная, подчиняется.
— Свихнулся! — вопит Ольга.
Яна приходит в себя. Она понимает: втроем против четверых старших не выстоять, надо бежать — и бежать вдоль школьного забора ко дворам, в прямоугольный лабиринт хрущевок, где можно затеряться, заскочить в подъезд, а если повезет, то успеть спрятаться у Ольги. Путь перекрыт, но можно попробовать пробиться, наброситься втроем, прорваться. Но Филька тянет их к перекрестку, обратно на улицу Блюхера, где негде спрятаться, где почти не бывает взрослых прохожих, к которым можно пристроиться, чтобы отстали. «Да бежим же!» — ноющим голосом твердит Филька и тянет ее к дороге. Ольга пятится за ними, лицом к преследователям, готовая снова вступить в драку. Слева доносится басовое гудение; Яна бросает быстрый взгляд на дорогу и видит, что к перекрестку приближается колонна «Уралов» цвета хаки, с эмблемами Института на борту. Крокодилья морда первой машины уже так близко, что, кажется, ее можно коснуться.
— Давай! — орет Филька, дергает ее за руку и бросается наперерез машине. Рядом несется Ольга; в два шага она обгоняет их, как стоячих, и оказывается на противоположной обочине. Оборачивается — глаза на побелевшем лице кажутся огромными и черными, как заполненные болотной водой ямы. Водитель сигналит, и отчаянный вопль клаксона багровой воронкой закручивается в мозгу.
