Вдруг кремень и сталь высекли крошечную искру. Кон так удивилась, что выронила кремень.
– Еще раз! – взвизгнул Макс. – Еще, еще!
Вспыхнула еще одна искра, которая исчезла столь же быстро, как и появилась.
– Нужно, чтобы она была прямо над растопкой, – сказала Лайла.
Кон ударяла снова и снова. В конце концов искра зацепилась за травинку, затем за другую. Сердце Фреда подпрыгнуло, он упал на живот и подул на огонек, боясь его потушить. Пламя дрогнуло.
– Нет! Нет, нет, не умирай! – воскликнула Кон.
Лайла подложила к огоньку сухого мха. Фред снова подул. Огонь, казалось, вдохнул, а затем выдохнул пламя. Макс вскрикнул. Лайла подложила в костер связку веточек. Огонь охватил их, сделал из них пять горящих пальцев и съел целиком. Затем выстрелил вверх.
– Еще! – сказал Макс. Он танцевал вокруг костра, хлопая себя по ребрам. – Подбрасывайте дрова!
Фред добавил горсть сухих листьев, потом еще и еще. Огонь затрещал, вселяя в них надежду, и выбросил столб пламени.
Они заулыбались друг другу.
– Мы можем спать посменно, – предложила Кон, – и следить, чтобы он не погас. – Она смотрела на костер, явно гордясь собой. – Мы сделали это. Сами!
Фред спокойно положил часы в карман. Они были поцарапаны и сильно помяты, но в кармане он так крепко сжал их, что у него на ладони образовался круглый синяк.
– Костра прекраснее я в жизни не видела, – заметила Лайла.
– Это точно, – кивнула Кон.
Макс слегка укусил Лайлу за руку:
– Теперь мы можем поесть? Я умираю с голоду.
Фред царапал ногтями землю, пока не нашел плоский камень, который разместил над костром с помощью четырех палок. Лайла разделила пасту на четыре шарика и аккуратно разложила их на шатком камне.
В конце концов блины начали пузыриться. Лайла ткнула в них палочкой.
– Они становятся плотнее, – сказала она.
– И воняют, как ботинки, – добавила Кон. – Вероятно, это значит, что они готовы.
Одно из деревьев возле шалаша было покрыто огромными мясистыми листьями размером с тарелку. Фред сорвал четыре листа и бросил на каждый по блинчику. На ощупь они были горячими и липкими.
– Пожалуй, лучше съесть их горячими, чтобы даже не почувствовать вкус, – сказал Фред.
Он откусил половину блинчика, стараясь не слишком сильно его жевать. На вкус он был неприятно животным. Фреду показалось, что это все равно что есть кашу, смешанную с грязью из-под ногтей, но это было лучше – дико, бесконечно лучше, – чем ничего.
Кон тоже откусила кусочек блинчика и поморщилась, но не выплюнула его.
