Карл Юрген сидел и слушал. Когда я кончил, он заставил меня повторить все сначала. И вот тут-то пошли в ход его излюбленные фразы. «Подумай хорошенько…» «Ты что-нибудь заметил?» «Представь, что кто-то разыгрывал роль. Подумай хорошенько». «Что уловил твой учительский взгляд? Подумай хорошенько».
Кристиан выкурил несколько сигарет. В разговор он не вмешивался.
Покончив с описанием того, что произошло накануне, я изложил то, что полчаса назад сказал Кристиан. Брат ни разу меня не перебил, значит, изложение было точным.
— Но это еще не все, — продолжал я. — Я должен поступить так, как не поступал ни разу в жизни и, надеюсь, никогда больше не буду вынужден поступить. Я должен пересказать тебе мой разговор с Карен, хотя обещал ей до поры до времени молчать.
Ни один из них не произнес ни слова. Они как бы давали мне возможность передумать. Но я не передумал.
— П. М. Хорге вымогает у Карен деньги, — сказал я. Я говорил холодным, отчужденным и безличным тоном. Так я, по крайней мере, надеюсь.
Взгляд светлых, похожих на рентгеновские лучи глаз Карла Юргена был все так же невозмутим.
— Я знаю это, — сказал он.
— Знаешь?
В дверь постучали — вошел полицейский сержант. Он положил на стол перед Карлом Юргеном какие-то бумаги и удалился.
— Да, знаю. Я не могу посвящать тебя в методы нашей работы. Но зато могу тебе сообщить, что доказать это совершенно невозможно. Он, разумеется, будет все отрицать. Да и она, если я заговорю с ней об этом, тоже не признается.
Я помолчал, подумал.
— Это все? — спросил Карл Юрген.
Мне стало не по себе, мать недаром сравнила его глаза с лучами рентгена.
— Да. Я, собственно…
Я решил сделать все, чтобы остановить обвал. Чего бы мне это ни стоило.
— Фрекен Линд думает, что видела кого-то на краю песчаного карьера в тот вечер, когда застрелили Свена, — сказал я. Я все-таки не смог заставить себя сказать, кого она видела. Пусть Карл
Юрген выясняет сам, я ведь и так ему столько открыл.
— Фрекен Линд мне уже рассказала.
— Рассказала?… Рассказала, кого она видела?… Кого, ей кажется, она видела?
Я не верил своим ушам. Лиза заставила себя рассказать это Карлу Юргену!
— Почему тебя это коробит? — спросил Карл Юрген. — Фрекен Линд поступила совершенно правильно. Ей было очень неприятно явиться ко мне с таким признанием, что она всячески подчеркивала. Но она сочла это своим долгом. И, смею тебя уверить, полиции было бы гораздо легче работать, если бы все вели себя так же ответственно, как фрекен Линд.
