…Сегодня хорошая погода. Но уже смеркается… Вообще пахнет осенью… Вот и площадь Фрогнер, наискосок музей Вигеланна[8], до Мадсерюд-Алле рукой подать, скоро я буду у Карен…
Нет, обманывать себя бесполезно. Бесполезно пытаться себя одурманить.
Еще в саду я услышал, что Пребен играет на рояле. Это было самое благоразумное с его стороны. Ведь этой троице вряд ли было легко найти тему Для разговора.
Пребен и его бывшая невеста Лиза. Пребен и его Двоюродная сестра Карен, которая всегда так неумеренно им восхищалась.
Лиза видела Карен у песчаного карьера, Карен дала деньги П. М. Хорге.
И обе взяли с меня слово молчать. А я, дурак, согласился. И вдруг я почувствовал, что ненавижу обеих. Пребен несмотря ни на что все-таки мужчина — мужчина никогда не бывает таким увертливым и коварным, как женщина.
Они услышали, как я вошел, только когда я оказался на пороге гостиной. Я закрыл за собой дверь, и все трое уставились на меня.
— А где Эрик? — сразу спросила Карен.
— Вот и я, — сказал я.
— А где Эрик?
— Карен… Постарайся не волноваться… Понимаешь…
— Где Эрик?
Она была напугана, теперь я это видел. Смертельно напугана.
Я шагнул к ней. Она встала. Лиза подошла ближе. Пребен застыл у рояля. Нет, я был не на высоте положения.
— Карен, — опять начал я. — Эрик заболел…
— Кто его… — сказала она.
Я не ослышался: она сказала именно эти слова. Хотя на мгновение я не поверил своим ушам. «Кто его…»
— Ему стало плохо в чилийском посольстве, — сказал я. — И…
— В чилийском посольстве? — переспросила Лиза. — Но каким образом вы…
— Мы с Эриком были в посольстве. Ему должны были вручить орден.
Но ему стало плохо. Вызвали «скорую». Машина приехала тут же. Потом мы повезли его в поликлинику «скорой помощи» и в уллеволскую больницу…
В комнате воцарилась зловещая тишина.
— Когда мы приехали в больницу, он уже был мертв.
Ну вот, слово произнесено. А потом полицейский инспектор Карл Юрген Халл будет просить меня, чтобы я подробно описал ему эту сцену. Он так и сказал: «эту сцену».
— Представь, что ты в театре, — сказал он. — Представь, что ты сидишь в первом ряду партера и видишь на сцене гостиную Карен, а трое присутствующих в ней — актеры. Ты ведь, кажется, отличаешься наблюдательностью?
— Отличаюсь, — подтвердил я. — Но это, черт возьми, большая разница — сидеть в театре и наблюдать за тем, что происходит на сцене, или стоять перед тремя друзьями и сообщать им об убий… Гм… О смерти и при этом наблюдать за ними.
— Подумай хорошенько, — сказал Карл Юрген. «Подумай хорошенько» — его любимое выражение.
