Он потрепал собаку по голове и расхохотался, держась за брюхо. Собравшиеся вокруг слушатели вторили ему грубым смехом.
Майя пригляделась. Коротышка говорил громко, и потому все внимание присутствующих было приковано к нему. Рыжие волосы в Дагомее редкость. Он из Прай-Ри, это наверняка. Лет на десять-двенадцать старше Майи. Судя по широкой улыбке, коротышка был вполне доволен своим положением. На поясе у него Майя подметила два метательных топорика и длинный нож, да и голодающим этот тип не выглядел.
Великан-хозяин поставил на стол грубый поднос с хлебом, орехами, сыром и лесными ягодами.
— Мяса тоже принесу, как дожарится, — пообещал он. — Согрелась, красотка?
Майя кивнула и еще раз поблагодарила.
— Сколько стоит ужин? — спросила она.
Великан отмахнулся от вопроса, только головой покачал:
— Кто ж это с голодного берет плату? Мы люди простые, живем своим трудом. Что имеем, тем и поделимся.
Тут уж Майя насторожилась. Неужели они забрели в мастонскую деревню?
— Спасибо, вы очень добры. А что это за человек вон там, у того камина? — спросила она.
Великан широко улыбнулся.
— Это-то? Говорит, что он лучший следопыт и охотник Дагомеи. Я так и понял, что вы его ищете. Это он принес оленя. Звать этого парня Джон Тейт. Вам ведь охотник нужен, верно? Мы уж знаем, как явился кто незнакомый, значит, за охотником пришел.
— Познакомьте нас, пожалуйста, — попросила Майя, ощутив прилив тепла, которое не имело никакого отношения к огню в очаге. Дорога не зря привела ее в это уединенное селение. Все свершилось по воле Истока.
Великан кивнул, подошел к коротышке, нагнулся, шепнул ему что-то на ухо. Взгляд коротышки оставался безмятежным. Охотник кивнул и жестом велел собравшимся расходиться. Его послушались, но неохотно, неприязненно поглядывая на Майю с кишоном. Джон Тейт не спеша сполз со стула и, грохоча тяжелыми башмаками по грязному полу, подошел к путникам. Пес поднял голову и навострил уши, но не сдвинулся с места.
Майя умирала от голода, однако отодвинула теплый хлеб и орехи и посмотрела на охотника. Взгляд его карих глаз скользнул по изорванному платью, по потрепанному наряду кишона, по лицам, на которых застыло загнанное выражение. Охотник подтащил стул, развернул и уселся на него верхом, уложив на спинку толстые, как окорока, руки.
— Вы, значит, через горы перевалили, — уверенно и не спеша произнес он. — Да еще с той стороны. И дошли живыми. Бывает же, — он кивнул кишону. — Что, волков повстречали? Шрамы-то того… Вижу, изрядная была стая, и голодная к тому же. А руки-то изрезали! Кровососки прицепились, ясно. Знаю я их — как залезли под кожу, так сразу надо выжечь, а не то так вырезать. Болезнь от них, мозги плавятся, — охотник весело хмыкнул и покачал головой. — Ну, понятно, обратно вам лезть незачем, и я вам не для того нужен. Что ж вы тогда тут делаете, а?
