— В Пайзене я познакомился с королевским кольером, которого нередко присылали в аббатство, чтобы он привозил вести от нас с братом.
— Так что же это было за аббатство? — настойчиво спросила Майя.
— Антимо, — улыбнулся Кольер. — Винодельни, фруктовые сады… Красивое место. Королевский кольер имел право приезжать без предупреждения. Он отлично фехтовал — пайзенийская школа — и, когда мне исполнилось десять, начал учить и меня.
— Значит, ты учился там много лет, — сказала Майя, испытывая невольное уважение к его учености.
— Да, хотя основным объектом моих интересов были не книги, а оружие. И вино. Тут я, знаешь ли, привередлив. — Я знаю, что в Коморосе пьют сидр. Сидр — добрый напиток, но яблоки у вас препаршивые.
Король откусил мяса и с наслаждением его прожевал.
— Так вот и получилось, что мы с братом выросли вдали °>т отцовского двора. Я завидовал свободе своего наставника и мечтал, что однажды покину опостылевшее аббатство и стану ездить по всему королевству с депешами и королевскими приказами. Я придумал Финта Кольера, еще не будучи королем. Вернувшись домой, я частенько сбегал с уроков на волю и объездил все уголки отцовских владений. Так я познакомился с Джоном Тейтом и другими ему подобными, которым известна лишь моя маска, но не истинный титул, — с этими словами король приподнял кубок, словно для тоста. — Это одна из причин, по которым мне жаль тебя, Майя. У моего отца не было выбора. Его сыновей потребовали в заложники. Он очень старался выкупить нас, но сумма выкупа была велика, и на ее сбор ушло много лет. А твой отец заключил тебя в башню по собственной воле. Неужели тебе никогда не хотелось сбежать?
Майя вздохнула. Теплая и удобная шкура и вкусная пища отвлекали ее от главного. Она по-прежнему была зла на Кольера за обман, однако теперь понимала, что эта игра — неотъемлемая часть его личности, возможно, доставшаяся от предков. Ей хотелось узнать о короле побольше, ибо она терялась в догадках, пытаясь понять, в чем ходившие о Проглоте слухи были правдивы, а что было порождением его собственной выдумки. И наконец, Майя не могла не заметить того червячка зависти, который поселился у нее в душе после его рассказа. Майя и мечтать не смела о такой жизни, какую вел король. Она знала одно: долг, верность отцу и народу.
— Мы такие разные, — заметила она, торопливо отпив из кубка. — Ты всегда хотел убежать из аббатства Антимо. Ты хотел свободы. А я больше всего на свете хотела попасть в аббатство. И учиться по книгам.
