— Ну это уж я не знаю. Ничего там не валялось возле тела? Любой кусок тряпки подойдет.
— Именно тряпки?
— Там микроволокна наличествуют. Для экспертизы маловато, но теоретически, если будет с чем сравнивать, для выводов хватит. Причем волокна двух типов — синтетика и хлопок.
— Две разных тряпки?
— Может, и одна, но смесовая.
— Да ничего там такого не валялось… — Арина помотала головой. — Подтяжки только.
— Подтяжки? — Сурьмин, казалось, удивился.
— Или рукав рубашки? У него один рукав, правый, был расстегнут. И манжета помята.
— Очень может быть. Я про хлопок. А синтетика может и от подтяжек быть. Приноси и то, и другое. пусть Лерыч волокна сравнит, ну и на продукты выстрела проверим.
М-да, огорченно подумала Арина. Если Шубин брал «беретту» через рукав рубашки, тогда все логично объясняется. Кроме одного — зачем? И еще синтетика. Подтяжки? Обернул, чтоб рубашечный рукав не сползал? Это объяснило бы, почему эти проклятые подтяжки валялись явно не на месте. Вместе с пистолетом и отлетели, если на рукоятке были. Но зачем, черт побери, такие сложности?! И, главное, обидно. Так красиво складывалось: безусловное, казалось бы, самоубийство элегантно превращалось в собственную имитацию. Ура молодому, но очень, очень талантливому следователю Арине Вершиной, углядевшей нестыковку в картине проишедшего.
— Арсен Федотович!
— Ну?
— А можно тестово пострелять, зависимость следов от расстояния посмотреть?
— Думаешь, мне заняться нечем? Разница больше от боеприпаса зависит, чем от ствола, но боеприпас — штука вполне стандартная. Только ты ведь не отстанешь. Ладно, давай поглядим.
Маленький лабораторный «тир» примыкал к сурьминской рабочей клетушке. Баллистик сунул Арине наушники:
— Грохоту от этой «беретты» немного, но уши все-таки жалко. А то станет тебе молодой человек нежности нашептывать, а ты «ась? чегось?» — заявил он с совершенно серьезным лицом.
Сурьмин повесил на стенд ряд бумажных листов и начал стрелять: в упор, с пяти сантиметров, с десяти, с двадцати и так далее. Последние несколько оказались совершенно чистыми, как и ожидалось, на первых пробоину от пули окружали разной степени густоты кольца. Арина припомнила, как выглядели крупные фотографии входного отверстия. Следовые количества продуктов сгорания, как сформулировал Плюшкин.
— Это что ж получается, выстрел был произведен чуть не с метра?
Сурьмин покачал головой:
— Не факт, Арина Марковна. То есть, следы копоти — штука показательная, но я тебе не советовал бы на нее особо закладываться. Вот если бы я стрелял тем же самым патроном… что, сама понимаешь, не представляется возможным, тот патрон уже отстрелян. или хотя бы абсолютно идентичным. Тогда можно было бы делать далеко идущие выводы. Боеприпас, конечно — штука стандартизованная, но на всякую старуху бывает своя проруха. При всей унификации и стандартизации, идентичного патрона у нас быть не может. Мне, признаться, и самому не очень-то верится, что Степаныч мог сам застрелиться, все-таки он кремень мужик был, ничем не прошибешь. Но мало ли что мне не верится, чужая душа потемки. А что Плюшкин?
