Именно потому, мне кажется, я пел в тот раз спокойнее, чем обычно, как можно чаще переходил на mezza voce и не старался специально вызвать аплодисменты. Иначе было бы просто некорректно. По воле случая, опера «Любовь трех королей» вполне отвечала моему душевному настроению — в ней нет ни популярных арий, ни дуэтов, нет никаких подходящих мест, где можно порисоваться голосом.
Для Италии это была новая опера, но нью-йоркской публике она была уже знакома, потому что после премьеры в Америке в 1914 году ставилась там еще много раз. Композитор Итало Монтемецци был человеком необычайного ума, глубоко чувствовавшим красоту и драматическую выразительность музыки.
Поэтическая трагедия Сэма Бенелли, составляющая основу сюжета оперы, не только прекрасно ложится на музыку, но и отличается немалыми чисто литературными достоинствами. Действие оперы происходит в Италии во времена нашествия варваров. Это трагическая любовная история, которая заканчивается смертью героев. Фьора, героиня оперы (ее пела Флоренс Истон), — олицетворение Италии. Фьору против ее воли должны выдать замуж за готского завоевателя. Старый и слепой король варваров Арчибальд (его пел Хозе Мардонес) похищает Фьору и хочет отдать ее в жены своему сыну Авиту (его пел я). Но заподозрив ее в неверности, сам же душит ее и затем смачивает ей губы ядом, чтобы узнать, кто был ее возлюбленным, который тоже умрет, когда придет поцеловать ее в последний раз.
И все же, признавая все достоинства этой оперы, я должен сознаться, что почувствовал себя увереннее, когда 11 января 1921 года спел в другой, новой для меня опере — в «Риголетто» — вместе с Мейбл Гаррисон, Джузеппе Данизе и Леоном Ротиером. Спектакль этот шел в Музыкальной академии в Бруклине.
Дело в том, что одна половина труппы «Метрополитен» обычно давала еще каждый вторник в течение всего сезона спектакли в Бруклине, а другая половина — в Филадельфии. Как и очень многие итальянцы, я давно уже знал наизусть эту знаменитую оперу Верди. Если подумать о том, какой необычайный успех она имела всегда, то забавно теперь вспомнить, что после первого ее представления в театре «Ла Фениче» в Венеции 11 марта 1851 года парижская «Газет мюзикаль» вынесла опере такой приговор: «Il n`y a pas de mèlodie»[27].
С тех пор, как я приехал в Нью-Йорк, я все время был так занят, что мне некогда было грустить по родине. Но 27 января, вернувшись после I акта «Мефистофеля» в свою уборную, я вдруг почувствовал себя необычайно одиноким, почувствовал тоску по Италии и угрызения совести. Среди коробочек с гримом я увидел телеграмму. Она была из Реканати от Абрама: «Сегодня скончался папа», — прочел я.
