Вот теперь-то как раз и нужно, решил я, чтобы они увидели своими глазами, как я живу в этом большом мире. В феврале 1919 года я пригласил их в Неаполь на мой дебют в «Федоре» в театре «Сан-Карло». Я испытывал гордость за них, когда, встретив их на вокзале, увидел, как они, несмотря на свой деревенский вид, держатся скромно, но с достоинством. Отец был в своем темно-синем костюме и в подбитых гвоздями сапогах, изготовленных еще лет тридцать назад. Его рубашка из толстой фланели, сшитая матушкой, была застегнута до самого ворота. Конечно, он был без галстука. Матушка и молоденькая сестренка моя были одеты в платья с традиционными плотно прилегающими корсажами и длинными широкими юбками, которые топорщились от бесчисленных нижних юбок. На голове у них были белые платочки, завязанные узелком.
В тот вечер, когда они приехали в Неаполь, я должен был петь в концерте в театре «Политеама». Это был один из концертов, которые организовывала писательница Матильда Серао. Она усадила моих роди- гелей в лучшую ложу бенуара. Когда я пришел к ним в антракте, то увидел, что среди шелка и парчи элегантной неаполитанской публики их необычный вид привлекает внимание. Публика недоумевала, кто это и почему они здесь. А потом произошло то, что глубоко
взволновало меня и что никогда не смогу забыть. Поскольку я сидел рядом с ними, публика поняла, кто это. И тогда вдруг весь зрительный зал поднялся и, обратившись в нашу сторону, устроил моим родителям долгую, восторженную овацию.
Опера «Федора» Умберто Джордано[24] впервые была поставлена в театре «Лирико» в Милане в 1898 году, спустя несколько месяцев после премьеры оперы «Андре Шенье» этого же композитора в театре «Ла Скала». Партию Лориса Иванова пел тогда смуглый молодой неаполитанец. На следующее утро его имя было уже у всех на устах: Энрико Карузо.
«Федора» — это драма, рассказывающая о любовных и политических интригах в царской России. Мелодичная и глубоко эмоциональная, как и вся музыка Джордано, опера, казалось, была написана для меня, интересная и сложная партия Лориса давала возможность не только петь, но и играть. И я сумел совершенно перевоплотиться в моего героя. Один из критиков заметил, что после дуэта II акта и большой драматической сцены III акта я плакал так, будто все несчастья Лориса происходят на самом деле со мной лично.
Самый выгодный момент для тенора в этой опере — ария «Любовь тебе не велит...». В первый же вечер я невольно нарушил одно из правил театра «Сан- Карло». Зд
