И поскольку я считал, что музыка Доницетти исключительно подходит моему голосу, я с радостью взялся готовить «Фаворитку». Но спектакли в театре «Беллини» принесли всем только разочарование. Труппа была подобрана наспех, бестолково, репетировалось все в спешке, урывками. Я с облегчением вздохнул, когда неаполитанский сезон окончился, и я смог вернуться в Рим, чтобы заняться с моим дорогим и усердным маэстро Розати.
Вскоре мне снова пришлось петь в «Фаворитке». На этот раз в Падуе, в конце апреля, с другими исполнителями и другим дирижером: дирижировал Пьетро Фабброни, пели — сопрано Луиза Гарибальди и баритон Джузеппе Бельантони. Это были великолепные певцы. Надо сказать, что и здесь мне тоже везло всегда: очень часто (в том числе и на дебюте) мне случалось петь с великими певцами. У них я многому смог научиться.
Сезон в Падуе длился до конца мая и прошел очень успешно, особенно если сравнить его с неаполитанским. Затем я распрощался с оперой до осени — тогда еще не были придуманы сезоны на открытом воздухе. Я съездил недели на три в Реканати, чтобы посмотреть, как подрастает маленькая Рина, а потом снова предложил свои услуги полковнику Дельфино.
На этот раз он пригласил меня поехать на фронт и петь там для солдат. Я с радостью согласился. В то трагическое лето 1916 года я немало поколесил по стране в военном грузовике. Я ездил главным образом в районе Пьяве и забирался даже на самый верх плоскогорья Асиаго. Я нередко давал три, а иногда и четыре концерта в день. И чувствовал, что этого еще мало. Никогда впоследствии у меня не было столь замечательных, столь благодарных и восторженных слушателей, как тогда. Но больше всего меня поразило, что эти солдаты, стоявшие лицом к лицу со смертью, были необычайно жизнерадостны. Порой у меня слезы наворачивались на глаза, когда я пел им, а они не отпускали меня до тех пор, пока я не заражался их весельем.
Седьмую оперу я прибавил к своему репертуару 5 октября 1916 года в веронском театре «Ристори». Это была «Лючия ди Ламмермур» Доницетти, взятая в долг у Вальтера Скотта мелодраматическая история шотландской девушки, вышедшей замуж за нелюбимого человека, которого она убивает ночью, а потом сходит с ума. Партию Лючии пела Джузеппина Финци Магрини, лорда Энрико — Мариано Стабиле, а мне, тенору, естественно, досталась романтическая партия Эдгара Равензвуда. В «Лючии» самое выигрышное место для тенора — прекраснейшая ария последнего акта: «Ты на небо отлетая, ангел чистый и прекрасный...». Интересно, что мысль написать эту арию пришла Доницетти внезапно, в то время, когда он играл с друзьями в карты. Осененный вдохновением, он вскочил из-за стола, вышел в соседнюю комнату, набросал там пришедшую на ум мелодию арии и затем снова вернулся к столу докончить партию.
