Между тем время шло, а я все еще не занимался пением. Служба в армии должна была кончиться в ближайшие месяцы, и мне надо было искать какую-то работу. Казалось, жизнь так и хочет, чтобы я начинал все с начала.
Я записался в число кандидатов на вакантную должность в административном управлении муниципалитета. Тягостно было сознавать, что моей школьной подготовки совершенно недостаточно для этого. Но мне казалось, все же, что в армии я кое-чему научился, и, может быть, этого хватит. Явившись на экзамен, я посидел там с часок, совершенно подавленный, уставившись в листок с арифметической задачей. Она была, по-видимому, совсем нетрудной, но для меня это было все равно, что китайская грамота. Наконец на нетронутом листке бумаги, где должно быть изложено решение задачи, я изобразил музыкальную ноту и начертал слегка видоизмененную строчку из арии Каварадосси: «Как светлый сон, исчезла... служба!». Затем я вручил листок экзаменатору и удалился.
И снова мне пришлось обратиться за помощью к полковнику Дельфино. Он обещал не терять меня из виду и посоветовал ни о чем не беспокоиться.
— Кстати, а как дела с пением? Не забудь, что ты обещал мне ложу в опере!
Я объяснил ему, что пока у меня нет денег, чтобы брать уроки.
— Ну ладно... А впрочем, подожди-ка! Ведь тебе, наверное, могли бы помочь как-нибудь в академии Санта Чечилия. Почему бы тебе не сходить туда и не поговорить?
Академия Санта Чечилия — знаменитая и высокочтимая музыкальная школа в Риме. Мне даже в голову не приходило, что я могу иметь к ней какое-нибудь отношение. Однако я последовал совету полковника и отправился в академию. Узнав, что там скоро начнутся конкурсные приемные экзамены, я решил принять в них участие.
Нас было семнадцать человек конкурентов. На экзамене я пел арии из «Марты» Флотова и из «Луизы Миллер» Верди и закончил арией из «Мефистофеля» — «Вот я и у предела...». Я чувствовал себя довольно уверенно, как вдруг возникло одно обстоятельство, которого я никак не мог предвидеть: экзамен по фортепиано. Нечего было и думать, чтобы выйти из положения с помощью какой-нибудь авантюры. Поэтому я честно сказал экзаменаторам, что единственный инструмент, на котором я умею играть, — это саксофон.
Я был так подавлен, что предпочел бы не ждать результатов экзамена, но поскольку никто не уходил, я решил, что совсем скомпрометирую себя, если уйду. Пришлось долго ждать, пока экзаменаторы составляли приемный акт. Наконец появился директор академии профессор Станислао Фальки. Поднявшись на возвышение, он стал вызывать кандидатов одного за другим; сердце у меня оборвалось, когда я понял, что обо мне он будет говорить в последнюю очередь.
