Две большие теноровые арии оперы — «Из ее покоя» и «Мое сокровище» — иногда опускаются из-за их чрезмерной трудности. Но в постановке «Метрополитен» я пел обе арии, и думаю, что успех имел в первой. Это все, на что я могу честно претендовать, говоря об исполнении партии дона Оттавио.
26 декабря 1929 года я пел вместе с Франчес Альда в «Манон Леско». Это был ее прощальный спектакль после двадцати двух лет сценической деятельности в театре «Метрополитен». Родилась Франчес Альда в Новой Зеландии, там она познакомилась с Гатти-Казацца и вышла за него замуж — он был в то время генеральным директором театра «Ла Скала», а затем приехала с ним в Нью-Йорк. В 1908 году она дебютировала в «Метрополитен» в партии Джильды в «Риголетто», а Карузо пел тогда партию герцога Мантуанского. Прощальный спектакль ее был очень печальным. Да год до этого она развелась с Гатти-Казацца и теперь прощание ее с театром было действительно расставанием навсегда. Не потому ли, думал я, она выбрала для своего последнего спектакля партию Манон, что это даст возможность в конце оперы излить в пении все свое горе и все страдания.
После продолжительных гастролей — два месяца путешествий по Канаде и Калифорнии — я вернулся в Нью-Йорк, чтобы 21 марта 1930 года петь партию Неморино в «Любовном напитке». Партия Неморино была одной из самых любимых и удачных партий Карузо. В «Метрополитен» до сих пор эту партию исполнял только он один. Он пел ее и в тот трагический вечер в Бруклине, когда у пего пошла горлом кровь и спектакль пришлось отменить. С тех пор почти десять лет Гатти-Казанца никому не давал петь Неморино, и «Любовный напиток» совсем был снят с репертуара. И то, что теперь мне поручили возобновить эту оперу, было, несомненно, самой большой честью, какую только мог оказать мне театр «Метрополитен».
Мне исполнился сорок один год. Большая часть моей жизни прошла в скитаниях по разным странам. Пришлось побывать в таких местах, о существовании которых я, со своими скромными познаниями в географии, даже не подозревал и услышал впервые только от импресарио, например, — Виннипег, Розарио в Аргентине, Феникс, Аризона. И все же оставались еще два больших города, представление о которых связано у большинства итальянцев с путешествиями и в которых я еще никогда не бывал. Это Лондон и Париж.
Только летом 1930 года мне удалось наконец наверстать упущенное. Я выступил с двумя концертами в «Саль Плейель» в Париже и пел в четырех операх в «Ковент-Гардене» в Лондоне.
