— Только представь себе великана Шаляпина на этой походной лежанке! — смеялся Хайнц. — Она бы точно под ним проломилась!
Вернулась женщина в белом платке, положила на кровати белье и сообщила, что скоро позвонят к завтраку. Затем нерешительно подступила ко мне и потрогала мое летнее платье. При этом она тараторила так быстро, что Хайнц не поспевал переводить. Она дивилась великолепному качеству заграничной ткани и, не переводя дыхание, тут же принималась жаловаться, что в Сочи вообще ничего невозможно купить. Затем она поинтересовалась, откуда мы, и, услышав, что из Германии, не могла взять в толк, почему мы избрали для отдыха бедную Россию. Я не понимала, что Хайнц ей отвечал, но выглядел он не очень уверенно и быстро сунул в руку тараторящей женщине коробочку с едой, оставшейся с дороги, после чего она рассыпалась в благодарностях и ушла, сияя.
Странное белье на кроватях, которое мы сперва приняли за пижамы, при ближайшем рассмотрении оказалось… санаторной одеждой. Мы весело принялись за примерку. Серые тиковые брюки и пиджак поверх рубашки без воротничка были обязательны для всех отдыхающих мужчин. Женский пол получал серую тиковую юбку, такой же пиджак и белую блузку в придачу. В качестве головного убора всем, и мужчинам и женщинам, выдавали белые зюйдвестки. Мерить одежду до выдачи не имело смысла: окажись она велика или мала, длинна или коротка — какая разница? Такого понятия, как элегантность (не говоря уж о сексапильности), здесь вообще не существовало. Мужчинам в придачу ко всему наголо брили головы. Дело в том, что в Советской России бытует странное представление, будто без волос мозг отдыхает лучше, так как получает больше солнца и воздуха. Поэтому в начале лета волосы отрезают не только мальчикам, но иногда даже и маленьким девочкам. Еще в доме отдыха выдавали бамбуковые трости, на которые можно было опираться, передвигаясь по гористой местности. Особенно серо и уныло отдыхающие в своих убогих мешковатых нарядах смотрелись на фоне помпезного главного здания — вилла походила на дворец в стиле классицизма, с претенциозным парадным крыльцом и широкой балюстрадой, которая огибала большую террасу, выходящую на море. В тот момент подобные мысли вызвали у меня очень неприятное чувство, и я судорожно пыталась их отогнать: пусть безвкусно, пусть уродливо, но в конце концов так ли важны соображения эстетики по сравнению с тем фактом, что нынче все люди в Советской России — я все еще так думала — получили возможность проводить отпуск как следует? Ведь до революции хороший отдых могло себе позволить только зажиточное меньшинство.
