Но это всего лишь птицы. Множество птиц. Под высокой крышей копошатся целые стаи. Перепархивают с места на место в косых лучах заходящего солнца. За огромным полукругом окна в конце здания — багряное марево, росчерки облаков. Кан отодвигается, открывая ряды полок. Я выбираюсь наружу.
— Вернись!
Прямо напротив стенд с посудой. Пыльные кастрюли и сковородки рябые от воробьиного помета. Сзади шаги. Дребезжание: Наас поддевает ботинком лежащую на кафельном полу крышку. Оглушительный треск заполняет воздух, вниз летят перья. Мы отступаем на лестницу. Я оглядываюсь — никого.
— Кан, у тебя карта порталов с собой? — Наас вытряхивает мусор из волос. На свету он, как и остальные, серебристо-черный, лоснящийся. Морщит лоб, тянет шею — будто считает птиц. Айяка с силой трет грязные руки. Скривилась, точно сейчас заплачет.
— Нет, — охотник изучает следы на плиточном полу. Только птичьи, но — в центральном ряду валяется скомканное покрывало, рассыпан ажурный ворох корзин. Разбитая бутыль с веером засохших янтарных брызг сообщает о присутствии кого-то крупнее снующих под потолком пташек.
— Странно. А как же устав и все такое? — тянет Наас.
— Отвали. Проверьте телефоны.
— Выгорели, нечего и проверять, — он прав. По-прежнему не включаются.
— Теперь они могут нас слышать, — рыжеволосый маг касается метки.
— Я смогу найти портал и без карты, — говорит Тони, когда Айяка прячет лицо в ладонях.
— Не получится, — девушка отнимает руки, рвано вздыхает, сдерживая слезы, — и никто нас не услышит. Я знаю это место. Оно сгорело восемь лет назад. Это… это не наша реальность. Отрезок! Мы в… в Отрезке!
Я разглядываю покрытую пылью расколотую тарелку. Мир, горячо щелкнув в виске, раздваивается. Пульсирует, сходясь и отдаляясь.
— … что? — первым приходит в себя Наас. Тяжело прислоняюсь к стене. Я будто разломилась пополам: одна часть отмечает знакомые кованые решетки на крыше за окном и тонет в трепете тысячи крыльев. Вторая осталась внизу или даже
дальше — в кольце мертвой плоти, в лаборатории. Та, которая знала, что сказать и как поступить. Помнила.
Дыра в памяти грызет больнее раны от ножа.
— Я была здесь, когда… случился пожар, — Айяка повторяет мое движение — вжимается в угол, заталкивает кисти под мышки. Наас склоняет голову набок. — Сейчас следов огня нет, но здание выгорело дотла. Я знаю точно. Здесь должны быть руины.
— Дом за окном с сорок второй улицы, — опускаю ресницы. — Но напротив него одноэтажные развалины, а не… — указываю на кружево ферм.
