— А Янни — нет, — сухо вставляет Айяка.
— Заткнись, — хлесткий порыв ветра дергает одежду. — Заткнись.
— Как хочешь. Вроде молчание что-то изменит, — фыркает девушка.
Минута за минутой умирают в тишине. Остальные тоже садятся на пол, запрокинув головы, чтобы не видеть безумной пляски рисунка. Мобильные телефоны не включаются, но часы у Айяки на запястье продолжают исправно отсчитывать время.
Кан спрашивает:
— Что тебе сказала тварь? Дословно.
Я долго вглядываюсь в его зыбкие черты, не прекращая перебирать воспоминания.
Они заслуживают знать.
Что же я забыла? Почему так важно — помнить?
— Зарин?
Я не повторю ее слов никому на свете.
— Что будет рядом. Но ее нет.
Маги озираются.
В одиннадцать шестнадцать свечение под ногами медленно гаснет.
— Что теперь? — шепчет невидимый Наас, цепляя мой рукав. Неуклюже поднимаюсь. Лодыжка протестующе ноет.
— Подождем. Пусть глаза привыкнут, — отзывается Тони.
— Кажется, там, слева… — бормочет Айяка.
— Да… стойте здесь. Я проверю, что за границей чар, — говорит Кан. Щелкает взводимый курок. Шуршат подошвы ботинок, скрипит ремнями сумка на бедре охотника. Я тоже начинаю различать далекий мутный отблеск.
— Все в порядке. Идите сюда, — Наас тянет вперед. Айяка не спешит, предлагает прежде использовать магию, чтобы осмотреться. Но капитан пятого блока возражает:
— Это рискованно.
— Он прав, — поддерживает Тони.
Я спотыкаюсь обо что-то. Тут же налетает на преграду Наас.
— Колонна, — сообщает он.
У Кана ведь был фонарик… но вряд ли Нинин брат просто забыл о нем, да и сейчас мне лучше молчать: не напоминать, кто завел нас во мрак.
Я цепляю пустой деревянный ящик. Кан обнаруживает картонные коробки и мешки:
— Накрыты брезентом.
— Какой-то бомжатник, — бурчит Наас.
— Склад, — поправляет Тони.
— Теперь я точно вижу свет, — Айяка.
Пятно обрисовывается четче по мере приближения. Прямоугольник на стене. Мы находим проход в нагромождениях ящиков и вскоре добираемся до тесного коридора, который кончается поворотом и лестницей наверх. Там, в дверном проеме и мягком, ржавом свечении пересекаются фермы и плавают искристые пылинки. Замираем у первой ступеньки, когда наверху хлопают крылья. Еще раз. Третий. Четвертый воробей вспархивает прямо у порога. Кан поднимает ладонь: ждите.
— Я первый.
Сквозняком движение сзади. Плутон? Или другие? Тьма пустая, но гулкая. Нужно убираться, пока есть возможность. Я спешно ковыляю вслед за Нининым братом. Из-за его напряженной спины помещение толком не рассмотреть, но потолок… Кан обжигает взглядом через плечо. Застыл с пистолетом наизготовку, чтобы дать отпор возможному противнику.
