— Никакие. Просто… — девушка отрывается от книги, откидывает за спину тяжелые волосы, — он, как и тварь, лишается свободы. Ему не скрыться от нее, не прогнать, не убить. Специально, по крайней мере. Если волшебник хорошо управляет магией, то может заставить создание голодать, вынуждая подчиняться приказам. Но полностью доступ не перекрыть, да и тварь в ответ способна извести… Короче, клятва похожа на состязание, в котором нет победителей. Тварь мучает человека, чтобы получить больше воли и пищи, но убить не смеет: без хозяина она долго не проживет. А избавившиеся от тварей огненные маги почему- то теряли контроль над своей силой и рассудком. Советник Тлалок не продержался и года, хотя Плутон заперли живой в лабораториях. В случае убийства создания распад хозяина происходил еще быстрее. Например, Гийот Фади…
— Значит, клятву нельзя разорвать? Иначе Тлалок бы сделал это.
— Да, — оживает Наас. — Да.
Его ореховая радужка темна от тревоги. Воздух начинает двигаться. Айяка не замечает:
— Даже смерть иногда не преграда. Плутон до сих пор жива потому, что дух Советника заключен в могиле. Думаю, охранный контур в ее камере так или иначе связан с останками: в противном случае для удержания Высшей твари понадобился бы барьер вроде того, что окружает Университет, а его очень сложно создать и еще труднее поддерживать. И исследования…
— Нам нужно идти! — Наас бесцеремонно хватает меня за шиворот и тянет к выходу. — Спасибо за помощь, Айя! Увидимся позже.
— Эй, — стряхиваю его руку, шиплю:
— Спокойней. И ты кое-что забыл, — Наас свирепо щурится, яркие губы сжаты в линию. — Тони, — с силой трет переносицу, кричит замершей над книгой Айяке:
— Приходи вечером в бар! Там, вроде, Фэн с ребятами сегодня играют. Я позову Тони и Эда с Марой. Будет весело.
Девушка не отвечает. Издали ее лицо — нечитаемая маска, черные дыры вместо глаз. Нам стоило выбрать другого проводника.
— Какого хрена ты сделала?! — дыхание Нааса обжигает ухо. Отталкиваю, первой взлетаю по ступенькам. В груди нарастает тяжесть.
Парень грохочет следом. Подъем бесконечен. Наверху я задыхаюсь, без сил сажусь на порог, обхватываю себя руками и прячу лицо в коленях — глупая, какая
я дура! Холодный ветер забирается в волосы, его ласку повторяет Наас — осторожно гладит и тянет за хвост, заставляя запрокинуть голову.
— Ну ты даешь.
— Да, — улыбка выходит кривой.
— Я тоже идиот. Айяка черт знает что подумала.
— Но это ничего?
— Ничего. Не в ее интересах задавать вопросы.
