— Правда?
— Правда. Мне всучили кипу этой ерунды, чтобы я знал, с кем придется иметь дело. Тебе, поди, не нравятся мои фильмы, а?
— Почему же, они довольно интересные.
— Скажу тебе честно, Айффлер. — Силвейн элегантным жестом прикурил сигарету. — Мне они не нравятся. Абсолютно.
— Мои рецензии?
— Нет. Мои фильмы.
Подошла официантка.
— Добрый день. Что будем заказывать?
— «Мэйкерс» с водой.
— «Дьюарс» со льдом.
— Эй, а вы случайно не Стивен Силвейн?
— Он самый.
— Куда вы пропали?
— Подцепил СПИД, дорогуша. А что ты делаешь сегодня вечером? Может, покувыркаемся на заднем сиденье?
— Кгхм… я… я сейчас принесу выпивку.
— Верный способ, — усмехнулся Силвейн.
— Здорово, — восхитился я.
— Ладно, проехали. У тебя наверняка уйма вопросов насчет нашей работенки, так?
— Так.
— Затем я сюда и прилетел. Не стесняйся, спрашивай.
— Хотелось бы узнать, как вы оказались в этом «Новом Ренессансе».
— Ну да, разумеется. Хочешь знать, как мистера Красавчика, героя боевиков, угораздило заняться чем-то стоящим?
— Я имел в виду другое.
— Забудь. Тут все честно.
Силвейн плюхнул рядом со мной свою правую ногу.
— Вам помассировать стопу?
— Угадал. Помассируй-ка мне стопу, чудак. Дотронься до моей ноги.
— Я не хочу дотрагиваться до вашей ноги, мистер Силвейн.
— Не бойся, погладь. И зови меня Стивом.
Я отрицательно помотал головой. Тогда он задрал штанину и обнажил желтовато-коричневый протез. Официантка без слов подала напитки.
— «Жажда крови-5». Секс на мопеде. — Силвейн убрал ногу.
— Что там произошло? — спросил я.
— Меня заставили трахать Хизер Грэм, когда она вела мопед, сечешь? Динамит взрывается раньше, чем положено, мопед трясет, и я вверх тормашками лечу через руль. Хизер переезжает мне ногу, я не могу двинуться с места. Еще два взрыва, и меня накрывает. Короче, началась гангрена, и ногу пришлось отрезать.
— Жуткое дело. Представляю, каково теперь мисс Грэм.
— Ага. Я вообще не хотел сниматься в этом фильме, просто студия насела. Вот Липовица и загрызла совесть, понимаешь? Он почувствовал себя виноватым за то, что давил на меня с этим тухлым фильмом, за то, что я стал калекой из-за какого-то идиотского трюка, и за то, что его же люди перестали меня после этого брать. Недавно Липовиц приглашает меня к себе домой — заметь, он делает это очень редко, — приносит извинения и предлагает серьезную должность агента. В общем, берет меня к себе под крылышко. Ты, говорит, будешь работать у меня так долго, как тебе захочется, если только не начнешь опять баловаться наркотой. Так я получил работу в «Новом Ренессансе».
