Все понимали, что впереди маячит приватизация, а следовательно, открывается редкая возможность прибрать к рукам лакомые куски. Законодательные органы власти союзных республик шили на скорую руку подобающее данному моменту законодательство. В коридорах парламентов сновали туда-сюда молодые да ушлые ребята с разными предложениями – от организации банков до открытия производства прокладок. Мне запомнился красавец, тщательно постриженный, в неизменно новой белой рубашке, весь сам будто бы отутюженный и положительный на сто процентов. Он несколько раз начинал со мной разговор об открытии банка. Позже выяснилось, что банк все же был создан – «Менатеп», а владельцем его стал Михаил Ходорковский. Значит, с кем-то договорился…
Трагическая ошибка пятого съезда
Путч в значительной мере способствовал укреплению личной власти Бориса Ельцина. Пятый Съезд народных депутатов России, то ли в горячке, то ли с испугу, скоропалительно наделяет его дополнительными, по существу царскими полномочиями, изъятыми из перечня полномочий не только Верховного совета, но и самого Съезда. Логика в подобной щедрости, конечно, была: в условиях возникшей в СССР неразберихи требовалось принимать оперативные решения, на что коллегиальный орган, призванный устанавливать правила, не способен по определению.
В эти дни самый частый гость в кабинете Ельцина – Геннадий Бурбулис. В качестве госсекретаря. Они подолгу обсуждают государственные дела, прежде всего ведут разговоры о формировании нового правительства. Обновлять надо правительство, и прежде всего его экономический блок. Ищите, Геннадий Эдуардович, людей, предлагайте самые неожиданные кандидатуры. И Бурбулис ищет. А пока Ельцин принимает решение возглавить российское правительство. Но дел у него много, поэтому де-факто руководить правительством поручает Геннадию Бурбулису (неконституционная фигура. – Авт.).
Сам Ельцин так вспоминает об этом периоде: «Мне нравился не только его (Бурбулиса. – Авт.) оригинальный ум, но и умение разбираться в чужих идеях, в чужих концепциях. Он прекрасно знал молодых политиков и практиков своего поколения. Дав ему свободу в выборе новой команды, я, слава богу, не ошибся. Назову хотя бы две креатуры Бурбулиса, двух людей, которых он активно отстаивал и «тянул» в тот период: Гайдар и Козырев». А через две-три страницы мемуаров Ельцин объясняет, почему выгнал Геннадия Бурбулиса: «Не скрою, в какой-то момент я начал чувствовать подспудно накопившуюся усталость – одно и то же лицо я ежедневно видел в своем кабинете, на заседаниях и приемах, у себя дома, на даче, на корте, в сауне… В личных отношениях наступил какой-то предел. Что ж, бывает».
