Не вернули. Он сам пробил себе дорогу. И теперь наслаждался победой. Наслаждался безмерно и безотчетно, не понимая, что его измывательства над поверженным противником выглядят недостойно.
И вспомнил я еще командировку на север Читинской области. На берегу Витима казаки в старые времена выстроили красивое село – дома из толстых полуметровых, бревен. Жил здесь народ в основном за счет охоты и уловов в богатой рыбой реке. Ну, а где охота, там и собаки. Я оказался здесь в канун нового года. Охотники вышли из тайги, а вместе с ними и их лайки. Собаки сбивались в стаю; к человеку, даже к незнакомцу, лайки относились доброжелательно и с доверием. И вдруг между двумя возникла свара – скорая и яростная. Остальные, а их было десятка три, уселись в кружок и, кажется, с нарочитым равнодушием наблюдали за дракой. До тех пор, пока одна не издала особый звук; то был визг, просящий пощады. И вся стая бросилась на поверженную. Я выломал из ограды оглоблю и кинулся разгонять стаю. Но жертва уже не могла встать на ноги, и только спустя полчаса с передышками уползла в копну сена. Вспомнил я таежный эпизод и, наблюдая за поведением Ельцина и некоторых российских депутатов, подумал: а чем поведение людей отличаются от поведения стаи?
Путч оправдал все предыдущие действия российской власти, направленные на устранение центральной власти, а значит, и самого государства. Великая смута в Москве вызвала в союзных республиках опасение оказаться нечаянно ввязанными в рискованные события, которые там перестали считать «своими». Республики умыли руки. К тому же их лидеры наедине с собой радовались тому, какие вожжи теперь окажутся в их руках. В автономиях и русских регионах России тоже с вожделением смотрели на новые открывавшиеся властные полномочия. Все думали о прирастающей личной власти. И нет никаких свидетельств тому, что кто-то во весь голос и авторитетно восстал тогда против смуты, кто-то встал преградой на пути великого и трагического излома.
Организаторы путча в лице председателя правительства и руководителей силовых ведомств то ли переоценили собственные умственные способности, то ли и правда находились в неадекватном состоянии, но факт остается фактом: они просчитались даже в том, кто является истинным противником Союза.
А между тем, на их глазах усиливалось давление на президента СССР со стороны республик, и прежде всего со стороны российской власти. Ельцин требовал все больше и больше самостоятельности, на каждую уступку Горбачева он отвечал новыми требованиями, исполнение которых – и это было очевидно – вело к распаду страны.
