— Отец! — Илья был в собственном мире. — Ненавижу!
Он вцепился руками в хрупкую шею. Девочка захрипела. Илья застонал и задёргался. На платье снова брызнула сперма.
Всё затихло, только шумели кусты и ручей. Телефон окончательно сдох, но теперь это было неважно.
Илья отодвинулся от девчонки. Засунул в штаны свой обмякший член. Шатаясь, сделал пару шагов и осел на траву, уставившись на меня. Абсолютно пустые глаза — серые, как дождливое небо.
Я была ни жива, ни мертва.
Что делать? Ждать нельзя, он придёт в себя и заметит. Нельзя не заметить, если смотреть вот так, прямо в лицо.
Бежать? Он догонит!
Словно дни, тянулись секунды…
Я вдруг подумала, что запись нельзя отдавать, не отредактировав. Иначе, Илью сочтут сумасшедшим, не отвечающим за поведение, и просто отправят в психушку. Он выйдет и снова начнёт убивать.
Впрочем, сначала мне нужно остаться в живых.
Девочка дёрнулась и начала сипеть, пытаясь втягивать воздух.
Илья встрепенулся. Повернул голову, издал изумлённый вскрик, и, как обезьяна — на четвереньках, бросился к иве.
Сашкины рёбра раздулись, насколько позволил скотч. Ей наконец удалось вдохнуть.
Илья схватил нож и полоснул по лицу.
Сашка заверещала.
Илья выкрикнул: «Тварь! Живучая тварь!», и стал наносить порез за порезом.
По шее струилась кровь, на платье расплылось пятно. Сашкины крики слились в нечеловеческий визг.
— Чего ты не дохнешь! — Илья бросил нож и впился зубами в рану. Плюнул ошмётки. Поднял булыжник с земли и начал бить по лицу. — Сдохни! Сдохни!
В стороны брызнула кровь, как будто включили фонтан. Ива, рога и мальчишка окрасились алым.
Я опустила глаза и попыталась поползти назад. Тело не слушалось.
Постепенно удары стали глухими, треск костей превратился в какое-то чавканье. Через силу, я посмотрела вперёд.
Головы уже не было, на кожаных лоскутах болтались осколки. Под рогами остались примотанные кусочки костей и пропитанные кровью волосы. А Илья всё лупил и лупил по стволу.
Удары слились в непрерывный гул. Ручей, ива, безумный мальчишка — исчезли, пропали в небытие…
Гарь… Оседают на землю чёрные хлопья…
Кровь брызжет в глаза и течёт по щекам. В левой руке скользкий камень.
Месиво, вместо мужского лица. Чуть в стороне валяется каска.
Я ору — до кашля, до крови, до рвоты…
Я стояла на четвереньках — кашляя и содрогаясь. Горло саднило. Я сплюнула розовую слюну.
— Привет, белобрысая крыса.
Я подняла глаза.
Илья. Целиком перемазан в крови. За зрачками танцует Тьма.
— Как я такую в кустах не заметил?
