– Тоже выдумал! – зашипела она. – «Форд» должен быть отлакирован броско, иначе он ни на что не будет похож.
Когда булочник углублялся в альбом, она посылала нам заговорщические взгляды, поводила плечами, кривила рот и подмигивала. В общем, она вела себя довольно резво. Наконец они сошлись на зеленоватом оттенке, напоминающем цвет резеды. К такому кузову дамочке нужен был светлый откидной верх. Но тут булочник показал характер: его траур должен был как-то прорваться, и он твердо настоял на черном кожаном верхе. При этом он оказался в выигрыше: верх мы ставили ему бесплатно, а кожа стоила дороже брезента.
Они вышли из мастерской, но задержались во дворе: едва заметив «кадиллак», черноглазая пулей устремилась к нему:
– Погляди-ка, пупсик, вот так машина! Просто прелесть! Очень мне нравится!
В следующее мгновение она открыла дверцу и шмыгнула на сиденье, щурясь от восторга:
– Вот это сиденье! Колоссально! Настоящее кресло. Не то что твой «форд»!
– Ладно, пойдем, – недовольно пробормотал пупсик.
Ленц толкнул меня – дескать, вперед на врага, и попытайся навязать булочнику машину. Я смерил Готтфрида презрительным взглядом и промолчал. Он толкнул меня сильнее. Я отвернулся.
Булочник с трудом извлек свою черную жемчужину из машины и ушел с ней, чуть сгорбившись и явно расстроенный.
Мы смотрели им вслед.
– Человек быстрых решений! – сказал я. – Машину отремонтировал, завел новую женщину… Молодец!
– Да, – заметил Кестер. – Она его еще порадует.
Только они скрылись за углом, как Готтфрид напустился на меня:
– Ты что же, Робби, совсем рехнулся? Упустить такой случай! Ведь это была задача для школьника первого класса.
– Унтер-офицер Ленц! – ответил я. – Стоять смирно, когда разговариваете со старшим! По-вашему, я сторонник двоеженства и дважды выдам машину замуж?
Стоило видеть Готтфрида в эту великую минуту. От удивления его глаза стали большими, как тарелки.
– Не шути святыми вещами, – сказал он, заикаясь.
Я даже не посмотрел на него и обратился к Кестеру:
– Отто, простись с «кадиллаком», с нашим детищем! Он больше не принадлежит нам. Отныне он будет сверкать во славу фабриканта кальсон! Надеюсь, у него там будет неплохая жизнь! Правда, не такая героическая, как у нас, но зато более надежная.
Я вытащил чек. Ленц чуть не раскололся надвое.
– Но ведь он не… оплачен. Денег-то пока нет?.. – хрипло прошептал он.
– А вы лучше угадайте, желторотые птенцы, – сказал я, размахивая чеком, – сколько мы получим?
