— Мы с Дербеневой просчитали все варианты, ахнули! — Глаза Бруно и Радина встретились. — Надежда Михайловна — творческий человек, у нас давно установились деловые отношения, — пояснил Бруно.
Вообще-то Радина подмывало повернуть весь разговор на шутку. Смешно! Чтобы оценить специалиста, время нужно, долгие годы. Человек — не цветок, по весне дарования не раскрывает. С этим «Пульсаром» и разогнать инженеров запросто. Но когда Бруно произнес имя «Надежда», что-то остановило Радина.
— Два вопроса, — совершенно серьезно сказал Радин, — кто определяет сумму баллов? И второе: что делать с теми середнячками, что вперед не вырываются и в хвосте не плетутся?
— В этом и вся соль, — впервые за время разговора просветленно улыбнулся Бруно. — Итоги подводит авторитетная комиссия — люди из отдела труда, службы главного инженера, профсоюз, комсомол… И, пожалуйста, без обид и слез, без блата и нажима инженеры занимают соответствующие ступени служебной лестницы. А середнячки? С ними проще. Набрал прежние баллы — оставайся на своей работе. Разве не разумно?
— Есть над чем подумать. — Радин провел рукой по щеке. — Дайте мне ваши выкладки, на ночку, а?
— Пожалуйста. А вы знаете, — без всякого перехода сказал Бруно, — за что меня из Австрии отозвали с практики?
— Догадываюсь.
— Я полгода на «Фесте» стажировался. Фирма солидная. Однажды старший мастер разрешил советским спецам самим смену отработать. Говорит: три плавки сварите — гут! Четыре — зер гут! А мы… семь рубанули, и все «шапкой». Шум поднялся. Фирма — телеграмму в Москву: «Уберите Калниекса!»
— Понятно: вы Старососненск выбрали для экспериментов?
— Как и вы, — не смутился Бруно. — Я ведь не меньше вас шляпой своей дорожу! Только вы, Радин, верьте мне, — словно прочитав мысли начальника цеха, мягко продолжал Бруно. — Фирма «Фест» бережет репутацию: как бы чего не вышло. Клепает конверторы с огромным запасом, с большими допусками. Десятикратно проверил в Австрии и, если хотите, тут.
— И молчали? — Радин с укором покачал головой. Он все время чувствовал, что, будто окольцованный глухой стеной, не найдет выхода. А оказывается, люди ищут. В одиночку, ощупью. Радин вышел вслед за Бруно из конторки, прошел к печи.
— Будько запретил кукарекать без времени, — Бруно кинул взгляд на часы, отошел к громкоговорящей колонке, включил динамик. — Костя, запроси шпат!
— Сколько?
— Сто пятьдесят! — Бруно схватил алюминиевую чушку, швырнул в окно печи, взялся за вторую, третью. Алюминий — для раскисления плавки. Обтер руки ветошью, остановился возле начальника цеха. — Анатолий Тимофеевич, вы в Риге бывали?
