Трое сидели на берегу, любовались. Лица плывущего не видно, только синяя шапочка мелькает да локти размеренно, будто рычаги, вспарывают воду.
— Классический кроль! — восхитился Владыкин.
— Одно слово — молодость! — вздохнул Будько и потянул из вещевого мешка за горлышко бутылку с пивом. — И мы, бывало, давали жизни, правда, Серега?
— И посейчас, кажись, не списаны! — серьезно ответил Владыкин. — А молодость — обманчивая пора, временный дар, и только…
Дербенев недовольно засопел. А почему, собственно, его это трогает? Эгоистом стал? С недавних пор замечает за собой привычку: не может смолчать, удержаться от язвительного замечания, пропустить мимо ушей похвалу в чей-либо адрес. И сейчас, чтобы приглушить подступающее раздражение, заставил себя улыбнуться.
— Налюбовались? — Держа руки на весу, шагнул к обрывчику и неуклюже плюхнулся в воду. Встал на мелком месте, наклонил голову, вылил из правого уха воду. — Баттерфляй! — зажал пальцами нос и уши, окунулся два раза. Отфыркиваясь, вылез на берег, сел, закопав ступни в теплый песок.
— Не захлебнулся? — спросил Владыкин.
— Не.
— А москвич-то плавает.
— Нехай порезвится. — Будько повернулся спиной к солнцу…
Радин плавал долго. Друзья успели по два раза окунуться, перетащили брезент в тень, уселись под кустиками, откупорили бутылки с пивом, а он все наслаждался рекой: то рассекал светлую воду кролем, то переворачивался на спину и лежал, шевеля руками.
— Серега, покличь москвича! — Будько кивнул на реку. Он и на пляже держался начальственно, чуть-чуть снисходительно относясь даже к Радину.
— Ана-то-лий Тимо-феевич! — Владыкин покрутил над головой рукой, приглашая Радина к берегу.
— Плы-ву!
Радин вышел на пологий песчаный берег, стянул с головы шапочку, присел на жесткий брезент. На мускулистой груди, округлых плечах блестели капельки воды. Пригладив волосы, полузакрыв глаза, он счастливо улыбнулся.
— Пивка налить?
— Пиво — это здорово!
— Держи! — Дербенев наклонил бутылку, и в стакан потекла пенистая жидкость. — Мы по бутылочке приговорили.
— Пиво — здорово! Река — здорово! Все — здорово! — Радин, смакуя, выпил пиво, вытер губы тыльной стороной ладони.
— А мы тут прежнее житье-бытье вспоминали, — охотно пояснил Будько, — дальние годы, бои и походы. Кстати, вы сколько времени с заместителем министра работаете?
— Четвертый год.
— Ну, я-то Пименова еще по военной поре помню. В инженерных частях служили. Мастеровой был человек. За ним даже необычное прозвище водилось, «Иван, который Черчилля подковал».
