— Работы уйма. Вы посмотрите, — она кивнула на стопу перфокарт, — до последнего дня тянули и вот… новые программы, трансляторы. Голова кругом идет.
Радин видел: Надежда тоже рада встрече, смущается, перекладывает в корытце пачки перфокарт, не поднимает глаз.
— Дербенев отсыпается перед сменой. Как он говорит: успех плавки закладывается в семье… Правда, красиво отсюда цех выглядит?
— Поглядывать свысока дозволено только пассажирам Аэрофлота, — пошутил Радин. — Ваши роботы на ходу?
— Пришлось сменить один блок.
— Какой?
— Вот этот. В системе оперативной памяти.
— Я принял систему за модный шифоньер.
— А почему вы на меня так смотрите?
— Как?
— Во всяком случае не как начальник на подчиненного.
— Начальник… Никак не войду в новую для себя роль.
— Скорее всего, просто не можете выйти из старой…
— Меня зовут Анатолий Тимофеевич.
— Помню. Анатолий Тимофеевич, есть хотите?
— Вы — настоящий провидец, — признался Радин, — я голоден, как молодой волк, сутки убегающий от погони… — Он пригладил волосы, с интересом наблюдал за Надеждой, которая без лишних слов приступила к делу: вынимала из холодильного шкафчика что-то, видимо, необыкновенно вкусное, завернутое в целлофановую бумагу.
— Сибирские пельмени в старососненском варианте! — Голос Надежды из противоположного угла комнаты прозвучал неестественно низко. Радин запоздало понял: стены лаборатории обиты звукоизоляционным материалом.
Как бы отвечая на его немой вопрос, Надежда проговорила:
— У нас жарко, правда? Блоки очень капризны, колебаний температур не выносят. Люди — иное дело, а транзисторы…
— Мы не транзисторы, следовательно, все выдержим! — нарочито бодрым тоном произнес Радин.
— Прошу! Ужин, он же завтрак или полуношник, как будет угодно! — Надежда придвинула Радину пластмассовую тарелку, стакан и термос.
Радин ел с аппетитом, изредка поднимал голову, и взгляды их встречались.
— Анатолий Тимофеевич, а ведь я кормлю вас в корыстных целях! — неожиданно весело призналась Надежда.
— Говорите скорей, мало пельменей осталось: велика ли плата?
— Вы ешьте, а я буду жаловаться, хорошо?
— Валяйте, жалуйтесь. Только договоримся так: если не смогу помочь, скажу, что наелся.
— По рукам! — Надежда забрала волосы под косынку, как бы придавая серьезность предстоящему разговору, села напротив. — В нашей лаборатории четверо специалистов. Каждый из них на моей совести, их заманила на завод ваша покорная слуга. Короче говоря, меня тоже в свое время смутили перспективой.
