Ближайший трактир находился в подвале постоялого двора, о чём снаружи сообщала вывеска, предлагавшая всем желающим выпить и перекусить. Поскольку читать умели далеко не все, выпивку и закуску изобразил какой-то местный Ван Гог. Что именно он хотел нарисовать, достоверно определить у Вели никак не получалось, поэтому она представила себе холодные вино и пиво, креветки, мидии и рапаны, вафельные трубочки и сладкую сахарную зерновую культуру. Ужасно захотелось есть.
Как и ожидалось, подвал наполняли жаждущие холодного бухлишка моряки, солдаты и приезжие. Торговля шла бойко. Все столики до единого были заняты, но это Велю не смущало, сидеть она не собиралась.
Возле прилавка собралась небольшая очередь, одинаковая в любой вселенной, с любым количеством лун, живущая по одним и тем же законам. Веля знала, как себя вести. Она спросила, кто крайний, сообщила, что теперь крайняя она и, помахивая пустым кувшином, опёрлась о стойку.
С доброжелательной улыбкой Веля принялась рассматривать разношёрстную публику, иногда ловила ответный взгляд, тогда улыбалась ещё шире. Чебурашка в поисках друзей.
Тут было бы прохладней, чем на улице, если бы не жар из кухни, где шкварчало, шипело, булькало, распространяя вкусные запахи. В углу, притопывая ногою, пищал на дудке музыкант, однообразная мелодия прорывалась сквозь шум голосов, смех и возгласы, стук кружек и чавканье ртов. За стойкой трактирщик в колпаке и грязном фартуке разливал по кружкам пойло, за его спиной высились бочки, откуда он черпал, а смазливая девчонка лет пятнадцати таскала тарелки, наполненные жареной рыбой и кусками крабов. Веля не удержалась, схватила кусок рыбы с подноса, взамен бросив монетку. Отличной, кстати, рыбы, ничуть не худшей, чем любимые Староземской владычицей столбцы.
Она жевала, осматривалась и думала, неужели так сложно организовать подобную харчевню у них на Гане? Дебасик был бы счастлив. Пусть и не подобие Монако, но понятное занятие старику. Вот последний моряк перед ней взял вина себе и своей спутнице с голой грудью, Веля уже подняла кувшин и открыла рот, чтоб сделать заказ, как прямо перед нею грохнулась пустая кружка. За ней вторая.
— Эй, трактирщик, — сказала лысая баба кубической формы, плечом оттирая Велю, — повтори-ка мне этой дряни, которую ты зовёшь вином!
— Я дико извиняюсь, — сказала Веля спокойно, — конец очереди вон там.
Баба повернулась к ней. Она была немного ниже Вели ростом, но куда мощнее и в плечах и в бёдрах, и двигалась резко, по-мужски. Баба была не первой молодости, лицо — словно у каменного идола с острова Пасхи — большой нос, массивный подбородок. Длинный рот распахнулся, и почему-то Веле вспомнился старого фасона внедорожник с крупной радиаторной решёткой.
