— Встаньте, — сказала Веля. — Это ни к чему, церемониал этот. Не люблю.
Она сунула подмышку книгу, сняла коронационную шляпу, изогнула её по форме «хозяина равнин» — ковбойки, и снова водрузила на голову. Вот теперь шляпа села, как влитая.
— Покажите мне Гану, хочу её увидеть.
Глава 2. Да здравствует король
В огромном каменном зале было тихо, только под стрельчатыми сводами с шорохом метался нетопырь, невесть как сюда попавший — искал выход. Высокие витражные окна наглухо закрыты. На возвышении стоял массивный гранитный трон с каменными зверями вместо подлокотников. Звери беззвучно и хищно скалились в вечной жажде крови, которую ничто не в силах было насытить. К трону вела широкая лестница чёрного мрамора, по которой поднимались просители, искавшие королевских милостей.
У подножья лестницы стояло глубокое деревянное кресло — погребальная копия трона наверху. В кресле, в традиционной для похорон позе, сидела мёртвая женщина в богатом убранстве. Ещё нестарая, её осень ещё не пришла, быть может, только лето близилось к концу — не вовремя увядший цветок. Её голову венчала корона окатного жемчуга, с короны спускались драгоценные цепочки, терялись в распущенных русых волосах. Пухлые бледные губы слегка приоткрыты и будто улыбались — ей больше не больно. Покойница была привязана к своему трону широкими полосами шёлковой ткани. За живот — к спинке, за руки — к подлокотникам.
Рядом с мёртвой, на полу, неподвижно застыл живой мужчина. Обритая голова склонилась, массивные плечи поникли, огромные руки, привыкшие сжимать рукоять секиры в битве или гарпун на охоте, сжимали подножье погребального кресла.
Из зала вело не менее десятка дверей, каждая была распахнута настежь и в каждой толпилась испуганная челядь. Никто не осмеливался войти, приблизиться к королю и сказать, что назначенное время похорон давно прошло.
Его величество и раньше был нелёгкого нрава, а как супруга слегла в болезни — стал невыносим. Королеву лечили — ничего не помогло. Когда её сердце перестало биться — король впал в ярость. Он ревел как раненый белый медведь, слышно было далеко на площади. Лейб-лекарю голыми руками вырвал руки из плеч — тот скончался. Второму лекарю шею свернул. Третий успел сбежать из дворца, да и то лишь потому, что придворные дамы с ритуальным плачем пришли одевать покойницу и обезумевший правитель потратил время, чтобы выгнать их из опочивальни. Никаким образом не удавалось его отвлечь от тела несчастной королевы, он кидался на каждого, кто подходил к двери, будто всякий живой был виноват в её смерти. К счастью, старый придворный советник придумал окурить комнату дымом трав и веществ, которые жгли на скотном дворе, если бесился бык. А когда король уснул — унесли трупы докторов, всё убрали и подготовили королеву к погребенью. Проснувшись, он больше не буянил, но в его лице, опущенных плечах, мощной шее будто застыла великая ненависть ко всему живому.
