Повстанцам было необходимо выдавить нас с полустанка. Во что бы то ни стало восстановить работу зенитной батареи, заделать брешь в обороне. Каждый убитый с нашей стороны приближал их к цели. Третье отделение на поверхности тоже вело бой. Нас зажали со всех сторон. Подкрепления мятежникам с соседних станций двигались по туннелям все возрастающим потоком.
Мы держались, как могли. Не стоять, не стоять. Двигаться, ребятки. Сближаться в упор. Применять тактику шокирующего огня. Полустанок превратился в кучи исковерканных стен и разбитого оборудования. Чад от тлевшего пластика и взрывов наполнил туннели едким серым туманом, сквозь которые едва просвечивали редкие оставшиеся целыми плафоны аварийного освещения — вентиляция и системы пожаротушения не работали. Дышать без скафандра было невозможно — у нас кончался воздух, мы снимали баллоны с убитых. Мы устраивали короткие вылазки за трупами, прикрывая друг друга огнем и двигаясь так быстро, что взводный, будь он жив, непременно похвалил бы нас, удивленно глядя на секундомер — мы перекрывали нормы едва не вдвое. У нас кончались боеприпасы — теперь мы вели огонь строго в режиме «по готовности», короткими сериями; мы все чаще бросались врукопашную, вовсю применяя мощь усилителей скафандра, с хрустом ломая чужие шеи и конечности, работая штыком и прикладом; выстрелы из подствольника — лишь по скоплению противника не менее трех единиц; мы уже собрали несколько стволов трофейного оружия и наспех шарили по трупам в поисках патронов. Нас осталось только четверо, мы метались по запутанным лабиринтам, словно разгневанные обезумевшие черти, и наступил момент, когда, казалось, мы уже не контролировали периметр — бой превратился в череду непрерывных стычек, не успеваешь сменить магазин, как такблок снова истошно вопит, предупреждая об опасности, и ты, вторя ему, страшно и бессвязно орешь, выпрыгивая из-за угла вестником смерти. Короткая очередь в упор — в укрытие, несколько торопливых шагов при чертовой пониженной силе тяжести — снова очередь, барабанная дробь — это пули корежат твою броню, от тупого удара немеет рука, с рычанием делаешь выпад штыком, бьешь ногой, вертишься волчком, едва успеваешь выкрутить цилиндр гранаты и катнуть его в темноту, затем — снова бег, снова стычка лицом к лицу, слепящие вспышки, искры трассеров и белые лица с беззвучно орущими оскаленными ртами. И удовольствие. Непередаваемое чувство мстительного удовлетворения, настигающее всякий раз, как такблок подтверждает вывод из строя очередного противника. Странное и многогранное чувство. Воистину — нас создавали профессионалы, знающие в этом толк. Нипочем не догадаетесь, каково это — находиться в диком напряжении и одновременно испытывать жгучий кайф, который тебя не расслабляет, а наоборот — подстегивает и подгоняет. Этот букет — сильнейший наркотик, без которого мир после боя кажется выцветшим и ненастоящим, как старые декорации.
