— Во дворе у конюшен, — сухо сказала Фита.
— До сих пор? Не говори, что он спал там! — Риса встала и поспешила одеться, от гнева двигаясь быстро. — Я говорила Алландро, чтобы он попросил тебя найти для него место среди слуг.
— Не конюху указывать мне, что делать, — Риса хотела возразить, и женщина добавила. — Только казарро и казарра могут указывать мне, кого нанять.
— Обычно ты не такая черствая! — отметила Риса. Фита пожала плечами, и Риса обула туфли. — Где казарро?
— Ваши родители не вернулись из замка, — ответила Фита. Риса издала потрясенный звук — ее родители редко проводили ночь не в казе. — Они останутся и после обеда, казаррина? Если так, нужно будет кухне приготовить подношение. Твоя мать всегда придерживается обычая, — добавила она от потрясенного взгляда Рисы.
— Почему они в замке? — осведомилась Риса, проглотив все новости.
Фита вскинула руки.
— Я не знаю, казаррина. Их вызвали прошлой ночью после ритуала верности.
— Они знали, что задержатся? — женщина пожала плечами. Ужасно злясь, Риса повязала шаль на плечах. — Ты не знаешь, почему мои родители в замке, как и почему они остались на ночь. Ты не знаешь, почему мой друг Дом провел ночь во дворе конюшни.
— Это я знаю. Ему нельзя в дом, потому что я не получила приказа казарро…
— Моего приказа должно хватать!
— А еще, казаррина, — сказала недовольно горничная, — звать такого человека другом, когда ты из Семерки…
— Не нужно говорить! — перебила Риса горничную. Не обращая внимания на хмурое молчание женщины, она схватила поднос и вышла из комнаты.
Она увидела Дома под одеялом, пахнущим мулом и духами, водами канала и затхлой старостью возраста. Она пыталась скрыть эмоции, борющиеся в ней, когда мужчина повернул к ней лицо в морщинах и пятнах от возраста.
— Ты ушла, — сказал он с жалобным взглядом.
— Прости, — сказала она, снова злясь на Фиту. Хоть горничная бывала щедрой, она раздражала, когда упрямилась.
— Я спал тут.
— Это не повторится, — пообещала Риса. — Я принесла завтрак, — она опустила еду на скамью рядом с ним. — Видишь? Все хорошо. Мы поделимся, — она взяла половину булочки и откусила. В его глазах были голод и тоска. Он замешкался. Риса подозревала, что гордость не давала ему есть у нее на глазах. Она повернула голову и проглотила свою порцию. Она слышала, как он схватил булочку и стал жадно поглощать ее.
Его ладони еще дрожали, когда от уговоров Рисы он доел последнюю булочку и допил сок.
— Отныне ты будешь питаться регулярно, — сказала она. — Нам нужно только найти тебе занятие.
