До станции «Черниговская» я доехал без приключений, а вот там, уже на выходе, запутался и в результате пошел не туда, потеряв ориентацию. Навигатор тоже не помог — то ли случился локальный сбой, то ли я затупил, но вместо улицы Лобачевского меня принесло в какой-то промышленный район, где, впрочем, все здания были закрыты или даже заколочены.
Там я наткнулся на пустой палаточный лагерь, что-то вроде первобытной стоянки бомжей. Стоило мне пройти рядом и поднять камеру на плечо, как из ближайшей палатки вышел мужик, укутанный сразу в три ярких китайских куртки. В таком виде он был похож на колобка, но разговаривал отнюдь не миролюбиво:
— Ты кто такой? Мы тебя не звали. Не снимай тут.
В руках у него была палка, древко от плаката.
— Хорошо, не буду, — я опустил камеру, но не стал ее выключать, в надежде, что продолжение сюжета окажется интересным.
— Иди с богом себе, — примирительно сказал колобок, явно не желая драки.
— Я — журналист. Что тут у вас такое стряслось? — я оглядел окрестности и понял, что доселе разглядел только малую часть лагеря. Он оказался огромным, десятки палаток и каких-то вздорных шалашей, фанерных хижин, коробок, ящиков были видны на огромной площади.
Мужик коротко вздохнул:
— Все знают, а ты не знаешь?
— Я только приехал в вашу страну.
— Из России?
— Нет, из Болгарии. Я болгарский журналист.
— А мы цыгане. Здесь наш табор.
— А почему нельзя снимать?
— Ты смеешься? Потому что потом придут эти и все снесут.
— Кто придет — , власти, чиновники, полиция?
Он выразительно посмотрел на меня, как на блаженного:
— Ты и вправду идиот? Придут псы Авакова, батальон «Азов», «С14» и прочие мрази.
— А что, приходили уже? Расскажите мне на камеру, тогда вся Европа узнает, это же геноцид и все такое, — предложил я.
— Снимали уже сто раз ваши европейцы, когда эти убили у нас двух человек. И ни разу потом, наверное, нигде не показывали. Европе насрать на нас. Пора уже это понять.
— А где все ваши, куда они подевались?
— По делам ушли. И ты иди уже. Давай, проваливай, иди отсюда, европеец сраный.
— Покажите мне, как дойти до улицы Лобачевского, и я уйду.
Он показал и даже нарисовал на песке палкой схему, лишь бы я убрался поскорее.
Благотворительная столовая размещалась на территории бывшего детского садика, огороженного внушительным металлическим забором. У входа на территорию, возле единственной калитки, стоял охранник в черной униформе, рядом клубилась толпа человек в пятьдесят разношерстного злого народа, преимущественного пожилых людей. Впрочем, попадались и молодые лица — в основном, женщины.
